Изменить размер шрифта - +
Значит…

– Богдан, – говорила ему Ольга, – тебе нужно скрыться. Они тебе этого не простят…

– Заботься о себе, Ольга. Я понял, что ты была в среде тех, кто помешал этой затее. Но как ты вычислила, что я участник в этом трижды проклятом деле?

– Лучше сейчас думай о себе… Но почему ты не пошел на этот шаг и не взял деньги для жизни за рубежом?

– А как бы я жил с этими грязными деньгами и замаранной совестью? Ты-то меня знаешь – я националист, но… но не предатель Святой Родины… В ее едином лице: Украины и России… Жаль только, что я поздно понял это единение…

Он страдал, и Ольга видела это, особенно когда он стремился понять ее место в этом «деле».

– Все же, Ольга, почему ты пошла против меня?

– Спасайся, Богдан. Я буду действительно рада тебя видеть. А об этом – после, это долгий разговор…

«Долгий разговор» не получился: через день Богдан был «случайно» сбит машиной. И в тот же день она сама чуть было «случайно» не попала под машину. Ольга о гибели Богдана не узнала – к этому времени она уже была в Судаке. Впрочем, о судьбе Богдана я ей рассказал, но в совершенно не обычной для нее обстановке – далеко в море и далеко от нашей родины…

 

Побег в неизвестность

 

…Грохот бури становился все сильнее, и все сильнее зрело желание воспользоваться отвратительной погодой, чтобы ускользнуть от следящих за нами дюжих молодцев Рыжебородого. Они открыто уже не один день преследовали меня.

К власти обращаться было безнадежное дело – русский для них был человеком второго сорта, и они палец о палец не ударили бы ради его защиты. Более того, они просто не поверили бы мне. Да и моих друзей, Влада и Ольгу, я бросить не мог. Им также грозила опасность. А Ольге даже дважды – от украинской безпеки и Рыжебородого.

Рыжебородый был в чести у местной власти. Он был не только вхож в кабинеты местной администрации, но его нередко можно было видеть в их компании на берегу в фешенебельном кафе, которое он контролировал. Все бы ничего, но однажды, в апреле, я поднялся на гору Алчак, скалу, выдававшуюся в море. Как обычно, бродил по пустынным ее склонам, ибо в это время на Алчак мог забраться только такой чудак как я, а не местные и даже отдыхающие. А меня тянуло сюда из-за ветра – любимого мной сильного упругого ветра, как тот, что гулял в этот день на покатых склонах горы.

Гора имела своеобразную форму: она как бы окаймляла судакскую бухту слева и нависала над ней массой высотой в сотню метров. Со стороны бухты склоны ее были пологими, а с другой, невидимой, – резко и вертикально обрывались земным разломом.

И как обычно, заглянул я с ее вершины на берег, который лежал под горой. То, что я увидел на полоске берега из нагромождения камней и гальки, и послужило впоследствии причиной возможной моей ликвидации. На берегу – с расстояния метров сто внизу – я увидел Рыжебородого, ведущего по камням человека со связанными руками. Сомнений не было: в этом глухом углу готовилось преступление. Мысль лихорадочно искала разрешение проблемы спасения человека. И я решился, громко окликнув Рыжебородого.

Нервы у Рыжебородого были отменными – он даже не обернулся, но сделал какой-то знак рукой, высоко подняв ее над головой и указав в мою сторону. Видеть он меня не мог, но по звуку определил место точно. Рыжебородый и пленник скрылись за выступом скалы, преграждающей дорогу в маленький заливчик.

Смеркалось, и я быстро стал спускаться по каменистой тропе в сторону города. Когда я вышел на набережную, меня догнали два парня, которых я ранее видел в окружении Рыжебородого. Они внимательно осмотрели меня, видимо, составляя описание для своего мафиозного шефа.

Быстрый переход