– А хочешь зажечь снег?

После этой фразы родители немного насторожились, но азарт и веселье праздничной ночи уже пылали в их сердцах.

– Хочу, – кивнула маленькая помощница.

– Тогда смотри, – подмигнула леди.

Она вдруг закружилась, и полы голубой, как у Снегурочки, шубы поднялись куполом, демонстрируя черные сапоги с меховыми оборками. Из под каблуков при каждом движении вылетали зеленые искры, заставляя зрителей хлопать и отвлекаться от рук иллюзиониста. Мальчик же неотрывно смотрел на тонкие белые пальцы.

Они гладили падающие снежинки, ловко хватая их и в итоге сплетая длинную снежную нить. Как это возможно, парнишка не знал. Все, что он мог, – это внимательно следить за движениями, высматривая в широких рукавах веретено с намотанным на него шелком. Увы, никакого веретена не было. Зато спустя меньше чем минуту леди держала цветок, сплетенный из снежных ниток.

– Подуй на него, – попросила красавица.

Девочка зажмурилась. Отчего то все считают, что дуть надо, закрыв глаза. Какая глупость – разве так можно что нибудь увидеть?

Стоило щекам «колобка» сдуться, как цветок вспыхнул, а уже через мгновение под шквал аплодисментов девочка принимала голубой тюльпан. На юге Франции тюльпаны растут круглый год, но где Франция, а где побережье Балтики?

– Последнее испытание для принцессы.

Девочка закивала, и леди, на манер Шахерезады прикрыв лицо рукавом шубы, достала на свет миниатюрную фигурку. Приглядевшись, мальчик опознал свившегося черного ленточного дракона – китайского символа удачи. Вот только нормальный дракончик должен держать в лапах две жемчужины. Одна позволяла ему летать, другая – жить вечно.

Никаких жемчужин у статуэтки не было, да и сама она не превышала пятнадцати сантиметров. Совсем уж кроха.

– Если ты до него дотронешься и он оживет, я покажу тебе настоящую магию, – пообещала фокусница.

Девочка, ни секунды не колеблясь, погладила статуэтку… и ничего не произошло. Конечно, ведь камень не ожил бы даже в руках Гудини. Аудитория, прибавившая в количестве, разочарованно ахнула, но подбодрила спускавшуюся в объятия родителей малышку.

«Простаки», – подумал мальчик.

Она ведь так и будет просить оживить статуэтку, зная, что это невозможно. А толпа все будет ждать и ждать, каждый раз попадаясь на один и тот же трюк.

Леди по прежнему звала ребят. На сцену поднимались еще два мальчика и три девочки. Каждый из них получал свое маленькое чудо и утешительный приз. Причем фокусы были неизменно связаны со снегом.

То ледяная балерина начинала танцевать (наверняка спрятанный прозрачный механизм), или из снежинок вылетал краснопузый снегирь (припрятала в рукаве), а один мальчик и вовсе обзавелся игрушечным пистолетом, слепленным из – из чего бы вы подумали? – ветра (ну это вовсе шарлатанство и халтура).

И каждый подобный трюк толпа встречала бурной овацией и смехом. Мальчик не хлопал. Ведь он заметил то, чего не замечали другие: каждый ребенок был голубоглазым и с черными волосами.

Какова вероятность, что на Дворцовой набережной в новогоднюю ночь соберутся семь представителей такой редкой «породы»? Шесть уже поднимались на сцену, остался последний.

Парнишка знал, кого женщина позовет следующим.

– А ты не хочешь подняться? – спросила иллюзионист.

Леди стояла метрах в десяти от него. Ее голос перекрывал хлопки фейерверков, шум зрителей, гудки проезжающих машин и бесконечный смех. В ушах мальчика играла малоизвестная британская рок группа. Но даже несмотря на наушники он слышал женщину так, будто она шептала ему на ухо, наклонившись настолько близко, что можно было учуять запах духов. Она пахла первым снегом и холодной зимой… Люди так не пахнут.