Я отложил книгу, достал «Нью-Йорк санди таймс» и развернул на странице с кроссвордом. Вытащил из кармана золотую шариковую ручку «Кросс», в задумчивости сунул ее в рот. Обвел вагон рассеянным взглядом, пару раз постучал колпачком по зубам и снова опустил глаза на кроссворд. «Граница между свободой и рабством, разделившая народ», девятнадцать букв. А черт его знает! Обычно я кроссворды люблю: они помогали скрашивать долгие и скучные часы слежки, когда читать нельзя, чтобы не упустить чего-то важного, а угадывание слов дает хоть какую-то пищу уму. Однако сейчас пищи для ума у меня и так было достаточно. Передо мной стояла загадка куда более сложная, и, если не разгадать ее быстро, один английский пенсионный фонд с облегчением узнает, что ему предстоит платить на одну пенсию меньше. Прищурившись, я вглядывался в кроссворд – однако в буквах на бумаге не было ключей, способных мне помочь. Ключи хранились в другом месте – в цифрах на вращающемся циферблате, спрятанном в моей ручке.

Прошло еще несколько минут, и я почувствовал, что затекает правая нога – в пятнадцатый раз за день. Попробовал ею пошевелить: стало чертовски больно. Надо пройтись, подумал я, – если, конечно, смогу встать. С самой посадки на поезд в Виннипеге прошлым вечером я не поднимался с места, если не считать одного короткого похода в туалет. Опустил сиденье, чтобы поспать, снова поднял утром, чтобы съесть завтрак на подносе. Голова раскалывалась, из носа текло, и выглядел я, должно быть, как наглядное доказательство преимущества авиаперелетов.

Запомнив, как лежат портфели – на случай, если какой-то из них сдвинется с места, – я захромал по проходу в соседний спальный вагон первого класса. И там увидел ее. Она сидела в отдельном купе и, когда я проходил мимо, на миг подняла глаза. Наши взгляды встретились. На ее лице ничего не отразилось. Сейчас она была рыжеволосой и в очках, при прошлой нашей встрече – блондинкой без очков. Два года прошло: достаточно, чтобы измениться, слишком мало, чтобы забыть. Неужели обознался?

Глава 2

Все началось пасмурным сентябрьским утром почти четыре месяца назад. Человек, позвонивший мне, воспользовался кодом одного из наших ливийских оперативников – и, судя по голосу, умирал от страха.

Поначалу, когда его переключили на меня, я даже не понял, что он боится. Подумал: просто нервничает от того, что не может толком со мной объясниться, как часто случается с людьми, говорящими на плохо знакомом языке.

– Алло! Мистер Флинн? Я Ахмед.

– Да?

– Как поживаете?

– Спасибо, прекрасно. Что вам нужно?

– Простите?

– Что вам нужно? Че-го вы хо-ти-те?

– Нет, это я, Ахмед.

Может, какой-то страховщик с Ближнего Востока, переехав в Англию, совершает здесь свой первый «холодный» обзвон?.. В общем, я едва не бросил трубку. Как теперь понимаю, лучше бы бросил. Для обоих нас лучше.

– Я звонить за Дональд Фроум. Он в беда. Пожалуйста, приезжать!

– Что за беда?

– Простите?

– Какая беда случилась с Дональдом Фроумом?

– Пожалуйста! Я не могу говорить. Пожалуйста, приезжать! Мужской туалет, отель «Ройял Ланкастер», двенадцать часов. Приезжать! Пожалуйста!

В трубке раздались гудки.

Я взглянул на часы: почти половина двенадцатого. Ловушка? Вряд ли. Неведомый Ахмед говорил по-настоящему испуганно. Можно подделать немало эмоций, но труднее всего изобразить страх – а у меня до сих пор звенело в голове от дрожи в его голосе.

Такси я отпустил за пару сотен ярдов от Бейзуотер-роуд: пробок в этот час не было, я успевал раньше назначенного времени и не хотел крутиться, привлекая к себе внимание, ни в холле отеля, ни в уборной.