...Со Степановым князь познакомился случайно; ночь проговорили, перебивая друг друга; потом он приехал в Москву и привез первое русское издание Библии; купил за тысячу долларов, по случаю, на аукционе.

— Меня посадят, если я сделаю этот дар вашей библиотеке? — спросил он Степанова. Тот не сразу понял его:

— Почему?

— Ну, пропаганда религиозного дурмана, чуждая идеология, так ведь у вас говорят?

— Евгений Иванович, куда-то вас не туда понесло. Про нашу дурость я лучше вас знаю, ибо живу тут, и сердце мое рвет побольше вашего, когда вижу родную азиатчину, но уж так-то бы вам не надо, вы ж не чужой, и боль нашу и счастье берите всерьез...

В следующий приезд подарил две иконы, Московская патриархия устроила в его честь прием.

— Ну, хорошо, — сказал он Степанову на прощанье, — а если я решу собрать коллекцию картин и устроить свою личную экспозицию — дар Третьяковке, — такое возможно?

С этого и пошло.

Но более всего он охотился за Врубелем; основания к тому были особые, — мамочка дружила с вдовою художника, певицей Надеждой Забелла.

...Когда Ростопчин спустился в маленький домик Петечки, стол был уже накрыт. Он сел в красный угол, под образа, выпил «вансовки». Петечка позволил себе пригубить самогонки, гнал ее из прорости пшеницы с медом, — старый российский рецепт.

— С днем рождения, ваше сиятельство, сердечно желаю счастья, а вот и подарок вам, — сказан Петечка, достав из старенького шкафа расшитый рушничок.

— Ах ты, мой дорогой, — Ростопчин обнял его, почувствован, как в груди разливалось тепло, — ну, спасибо тебе, угодил, умница...

Петечка тоже умилился, это в обычае — умилиться радости ближнего. Допил свою самогонку, занюхал сыром и начат ставить вопросы, так у них было заведено, словно неписаный ритуал: после первой стопки с полчаса беседовать о жизни; как-никак расставание на год, кто знает, доживем ли, наши годы к преклону идут, да и мир безумен: нажмут на кнопку — и полетим в тартарары, там не очень-то поговоришь, отвечать за земные грехи придется, а безгрешных нет, все ныне сатаной отмечены, оттого как власть золотого тельца окрутила людишек.