Наконец делает шаг в сторону и поднимает небольшой чемоданчик с красным крестом. Развернувшись, открывает дверцу сбоку стойки, выходя наружу.

— Что с ней?

До него всего несколько метров. Совсем немного. Ускоряюсь и успеваю сделать три шага, прежде чем консьерж снова начинает говорить.

— Стоп. А ты кто такой? Мужчин-девяток тут оставаться не…

Договорить не успевает — Аннет неожиданно ловко впечатывает каблук правой туфли ему в пах. Мужик хрипит и выронив аптечку, тянется к "ране". Правда сразу же ведёт правую руку к поясу. Но я уже рядом — очередной карандаш входит сбоку в шею. Выдернув оружие, перехватывая его руку и заломив, укладываю на пол, уткнув колено в позвоночник. Снова всаживаю карандаш в шею.

Аннет, снявшая одну из туфель, становится рядом на колено. И с размаха бьёт каблуком в висок. Ещё раз. Третий. Шпилька пробивает височную кость, уходя глубоко внутрь. А на выходе щедро орошает всё вокруг кровью.

Увидев, что девушка замахивается ещё для одного удара, рявкаю.

— Стоп. Какого хера? Ему бы и одного раза хватило.

Та отодвигается чуть назад, сглатывая слюну.

— Сам говорил, что надо убивать. А эта тварь, хуже всех остальных.

Поморщившись, решаю не уточнять. Вместо этого отбрасываю в сторону полу светло-зелёного пиджака, приступая к обыску. Но Аннет всё равно решает закончить мысль.

— Этому уроду достаются только совсем замученные. Когда остальным уже надоели, а саму девчонку затрахали так, что она даже утром едва ходит. И долбанный выродок выжимает последние соки. Официально назначают в качестве его помощницы, но каждый в компании знает, что это конец. Вырваться невозможно.

Слушая её, обшариваю труп. Сложенная телескопическая дубинка, фонарик, бумажник во внутреннем кармане. Плюс, удостоверение личности и связка ключей. Но никакого огнестрела. Какого хера?

Поднявшись, бросаю взгляд в сторону выхода. Стеклянные двери затонированы снаружи — через них сложно рассмотреть, что происходит внутри. Даже с учётом включенного света видно только пару силуэтов. Если бы кто-то оказался там на момент схватки, возможно и заподозрил что-то неладное. Но я никого не видел. А учитывая освещение перед входом, не заметить присутствие посторонних около, весьма проблематично.

Шагаю за стойку. Вот он! Револьвер внутри. Вытащен из кобуры и просто лежит на столе. Взяв в руки, проверяю барабан. Потом быстро прохожусь по столешнице и ящикам. Патроны тоже находятся — всего двенадцать, но это всё равно неплохо.

Пристраиваю кобуру и телескопическую дубинку на ремень. Жалко нет ножа. Но наличие оружия в любом случае радует.

— Тебе что, наплевать?

Непонимающе смотрю на Аннет и та объясняет.

— Я только что рассказала, как он затрахивал таких же, как я, практически до смерти. Потом их выкидывали отсюда нахер. Не справилась с "путём счастья" — жди, пока тебя назначат на следующее место. А пока восстанавливаешься, терпи еблю с социальными работниками и куратором. Ты не представляешь, какие вещи они заставляют делать.

Делаю шаг ей навстречу.

— Боюсь, ты неверно поняла. Это не восстание "девяток" и не попытка установить справедливый режим. Я пришёл снизу и скажу тебе, что на некоторых ярусах расклад не сильно лучше. И женщинам повезло не больше, чем вам. А у вас есть все возможности для сопротивления. Убивайте, режьте глотки, откусывайте члены. Валите всех направо и налево. Многие погибнут. Но тогда местные уроды поймут, что стоит что-то менять

На секунду замолчав, продолжаю.

— Люди, в своём большинстве — инертные конформисты, у которых отсутствует критическое мышление. Оно может появиться само по себе, при наличии разных источников данных и необходимости анализа.