— Хочешь быстро заработать десятку?

— Долларов?

Этот парень мог говорить только вопросами. Паркер кивнул.

— Долларов.

Физиономия юнца расплылась в улыбке.

— Кого я должен убить?

— Пойдешь со мной и будешь переводить.

— Ведите.

— Тогда вперед! — откликнулся Паркер и направился вниз по улице.

Он находился в Мехико на авеню Ниса и направился на угол, к пересечению ее с Пасео-де-ла-Реформа — главной магистралью города, ведущей с востока на запад. Здесь свернул направо. Реформа представляла собой широкий проспект с газонами по обеим сторонам и статуями почти на каждом крупном перекрестке. Добравшись до ее пересечения с авеню Лос-Инсурхентес, второй главной улицей, разделяющей город с севера на юг, где возвышалась величественная статуя индейца по имени Куаухтемок, Паркер подозвал песеро — так назывались такси, которые курсировали по Инсурхентес и Реформе и могли довезти пассажира в любую точку на этих улицах за одно песо или восемь центов. Песеро представляли собой красные или оранжевые «шевроле», «опели» или «форды», развозившие от одного до пяти пассажиров.

В машине уже сидели сзади три человека, поэтому Паркер с провожатым устроились впереди рядом с водителем, и такси отправилось на север.

На авеню Паганини на окраине города Паркер с мальчишкой покинули такси последними. При расчете им пришлось разменять десятипесовый банкнот. Торопливо отсчитав восемь песо сдачи, таксист тут же рванул назад, в центр.

— Сюда, — указал Паркер мальчику, и они направились вдоль улицы. По дороге миновали джип, который Паркер бросил недавно здесь.

Мехико находился в пятистах милях дальше от американской границы, чем Касас, но имело смысл приехать именно сюда, и Паркер приехал. Ингленд и его друзья теперь разыскивают его изо всех сил, но, он надеялся, будут искать не в тех местах: на север к границе и на юг до Сьюдад-Виктории. Но это зависело от того, поверят ли они, что он сбежал ради поисков Барона, или нет. Поэтому он старался держаться подальше от границы и от Сьюдад-Виктории.

И еще. До тех пор пока он не сможет покинуть Мексику навсегда, ему следовало держаться крупных городов, больших курортов, где американцы не так заметны. А самый подходящий из них, безусловно, Мехико. Поэтому, захватив чемоданы, он из Касас направился назад, к Сото-ла-Марина, и дальше на юг, мимо того большого камня, возле которого они впервые выехали на дорогу, вплоть до Алдамы, где находилась государственная бензоколонка, торговавшая бензином «Пемекс». Высшего сорта у них не оказалось, и Паркер залил полный бак и еще двадцатилитровую канистру бензином второго сорта, единственным, который можно было купить в Мексике. Лишний раз останавливаться по пути и, таким образом, оставлять следы он считал по меньшей мере неосмотрительным.

За Алдамой дорога улучшилась. Он поехал на юг, через Мануэль, а затем на запад через Сьюдад-Манте — довольно большой город, как ему показалось, переполненный мужчинами. Женщины на улицах его появлялись крайне редко. За Сьюдад-Манте он выбрался на шоссе 85 — трассу, которая вела непосредственно в Мехико. Ночь с понедельника на вторник они провели в джипе севернее Симапана и уже до обеда во вторник въехали в столицу. А как только они пересекли границу города, Паркер тут же избавился от джипа и нашел врача для Грофилда.

Еще в Касасе он пришел к выводу, что им не стоит терять время на поиски врача, прежде чем они смогут избавиться от джипа. Рана Грофилда не кровоточила, транспортировка его не представляла особых трудностей, поскольку он чаще всего пребывал в бессознательном состоянии, хотя иногда, приходя в себя, и выдавал свои дежурные шутки, но затем снова впадал в беспамятство.

Только теперь, когда Грофилд находился на попечении врача и когда в кармане у него завелись деньжата, а рядом шел говорящий по-испански гид, выглядевший слишком наивным, чтобы что-то заподозрить, Паркер почувствовал себя лучше, ему стало легче дышать.