Осколочно-фугасный снаряд шестидесяти пяти миллиметровой гаубицы весил четыре килограмма двести грамм, или примерно десять фунтов. Снаряд восьмидесяти семи миллиметровой пушки имел вес в двенадцать килограмм, или двадцать восемь с половиной фунтов. Если прибавить к этому намного большее могущество снарядов, скорострельность, дальнобойность и точность, то получалось подавляющее превосходство будущей русской артиллерии.

Правда, её еще надо было построить. Одного Каменского металлургического завода вполне могло и не хватить, поэтому авральными методами было решено строить рядом еще один завод. Производить новые пушки и гаубицы на имеющихся заводах, да хоть в той же Туле было бы проще и быстрее, но вопрос секретности превалировал.

С тем, что конструкция новых русских винтовок и ружей рано или поздно попадёт в чужие руки еще можно было смириться, охрана в Сестрорецке больше занималась охраной патронного и порохового производства. А вот если у французов или англичан появятся новые пушки, это будет катастрофой. Поэтому Урал.

Из-за секретности достаточно остро стоял вопрос взаимодействия артиллерии с кавалерией и пехотой. На учениях её сохранить было невозможно, поэтому новая артиллерия попадёт в войска буквально, когда копыта французских коней коснутся воды Немана. Артиллеристов русские подготовят на Урале заранее, командиры полков тоже получат представления о новых возможностях. А вот рядовым и основной массе офицеров придётся учиться на ходу.

Для того чтобы в полной мере реализовать преимущества новой артиллерии русским были необходимы воздушные шары. По счастью эта технология неявлялась не только секретной, а даже новой. Во Франции первый полёт на воздушном шаре состоялся пятого июля тысяча семьсот восемьдесят третьего года, а в России двадцатого июля тысяча восемьсот третьего года.

Большой популярности и практического применения монгольфьеры в Империи не получили но их можно было строить открыто, чем и занялись в Петербурге и Москве.

Правда конструктивно русские воздушные шары, хоть и были монгольфьерами, то есть тепловыми аэростатами, сильно отличались от того что было привычно для европейцев. Главным отличием являлась горелка, работавшая на светильном газе. Его производство освоили на нескольких металлургических заводах, помимо применения в аэростатах этот газ решили использовать для освещения улиц и домов богатых жителей крупных городов и общественных зданий.

Кроме того очень важен был состав экипажа. На каждый воздушный шар полагалось три воздухоплавателя: один чтобы управлять горелкой, второй вести наблюдение, а третий должен будет передавать на землю информацию.

Для того чтобы это делать в состав снаряжения экипажа входили, помимо подзорных труб, еще и световой телеграф: простейший электрический фонарь, работающий от гальванического элемента со сдвигающейся вниз шторкой и книга расшифровки световых

Точно такой набор предусматривался у наблюдателя на земле. Таким образом, обеспечивалась связь между землей и воздушным шаром.

В целом, внедрение нового вооружения и сопутствующего оборудования шло неплохо, у инициаторов реформы было понимание, что если противник даст им, еще хотя бы год-полтора, то с технической точки зрения армия будет готова.

* * *

Сложнее оказалось сломать в голове командиров напрочь устаревшие представления о тактике. Складывалось такое ощущение, что сам факт плотных шеренг и штыкового удара приводил многих в ступор.

В принципе, было понятно, почему это происходило: еще несколько лет назад прицельная дальность ружейных выстрелов составляла буквально пару сотен шагов, дальше начиналась настоящая рулетка, да и скорострельность у линейной пехоты была всего два-три выстрела в минуту.

Прибавить к этому еще и извечную нехватку боеприпасов в русской императорской армии, то и получится, что штыковой удар был, чуть ли не основным тактическим приёмом русской пехоты.