Мы стояли посреди дороги — я и лошадь. Вдалеке виднелось селение с ненавистным постоялым двором, и как-то сразу обнаружилось, что вокруг глубокая осень, отдалённый лес стоит голый, как шлюха, поля сжаты, а дорога покрыта лужами. Налетел холодный ветер — и спасибо ему, должен же я был оправдаться перед собой за те малодушные холодные мурашки, что прошлись по моей спине от первого прикосновения Чонотаксова волшебства…

Знак понуждал меня изменить направление. По непонятным причинам Черно Да Скоро пересмотрел свои планы, и теперь я должен был ехать в сторону, недвусмысленно указанную резкой сменой погоды.

Кто сказал, что без господ магов этот мир скучен?! Я предпочёл бы благородную скуку сомнительному развлечению быть флюгером. Флажком на карте господина Чонотакса…

Я влез в седло и пустил лошадь вслед за лоскутком синего неба. Вслед за уходящим солнцем; скрипя зубами, я ехал туда, где желал меня видеть непредсказуемый господин маг.

Я нагнал их на следующий день.

Две сытые лошади тянули две повозки; бока их — повозок, а не лошадей — разрисованы были смеющимися и рыдающими лицами, черепами, картами, молниями и прочими знаками судьбы. Комедианты выглядели хуже — усталые и пропылившиеся, они шагали рядом с повозками, не решаясь, как видно, утруждать лошадей своим тощим весом. Их было шестеро — трое мужчин, красивая женщина в добротном плаще, молодая горбунья с подведёнными глазами и девчонка лет пятнадцати, в рваном платье с чужого плеча, странно сгорбленная, припадающая на обе ноги.

Я обогнал их на длинном подъёме. По мне скользнули один за другим шесть взглядов. Предводитель труппы — круглолицый малый с косматыми бровями — смотрел хмуро и неприветливо, пара его спутников — равнодушно, красавица привычно улыбнулась, горбунья часто замигала, а девчонка…

Собственно, девчонка смотрела на меня дважды. Сперва коротко — мгновение, я успел разглядеть только, что один глаз у неё утопает в сини кровоподтёка. Потом, уже опередив неспешно бредущую труппу, я поймал второй её взгляд — и мне сделалось жарко.

Она умоляла. Я не понял о чём, но взгляд был отчаянный, как будто она тонула в колодце, но кричать не могла, а могла только смотреть…

Я придержал лошадь и спросил как мог приветливо:

— Куда путь держите, добрые комедианты?

Предводитель нахмурился ещё больше, двое парней удивлённо на меня воззрились, красавица заулыбалась живее, горбунья вздохнула. Девчонка смотрела вниз — в серую дорожную пыль.

— Люблю театр, — соврал я ласковым голосом.

— А вы приходите на представление, — не менее ласково пригласила женщина. — Окажите милость, благородный господин, как до ярмарки дойдём, так и сыграем…

— А далеко ярмарка? — поинтересовался я живо.

— Там… — Женщина неопределённо махнула рукой. Мужчины переглянулись; один был здоровенный детина с лицом сельского дурачка, в жилах другого явно имелась примесь аристократической крови, он был, вероятно, бастард, не прижившийся в замке распутного батюшки…

Я посмотрел на девчонку.

Если бы она подняла взгляд хоть на минуту, если бы повторила свою беззвучную просьбу — кто знает, как сложилась бы дальше эта встреча на дороге.

Но она смотрела в пыль. Я засомневался.

Мало ли какие беды могут постигнуть девчонку, приставшую к комедиантам? В особенности если её руки белы, пальцы тонки, а светлые всклокоченные волосы знавали лучшие времена.