— Откуда у вас такая техника? Американская? У нас ничего подобного нет…

— Почему же американская? — гость с удовольствием устроился у окна, и дёрнул за шнур. Жалюзи поднялись, и он увидел то, что снилось ему по ночам все эти десять лет: набухшую красными огоньками артерию Калининского проспекта.

Хозяин кабинета ждал.

— Техника наша, — гость усмехнулся. — Теперь Южмаш делает отличную электронику.

Хозяин кабинета поднял бровь.

— Вы говорите — наша? В смысле — украинская?

— Наша. Просто наша, — веско ответил гость.

— Я хочу вам сказать одну вещь, — хозяин кабинета нервно почесал переносицу. — Разумеется, я остаюсь патриотом… и, конечно, верю… верю в то, что мы будем вместе. Рано или поздно. Но… я уже давно живу здесь. В России. И… я стал лучше понимать русских.

— Великороссов, — веско поправил гость.

— Ну да, великороссов… это, конечно, правильнее, но у нас так не говорят… — хозяин едва заметно выделил слова «у нас».

— Вот оно что… А может быть, у вас — гость жирно подчеркнул голосом последние слова — уже принято называть себя как-нибудь ещё? Скажем, арийцами?

Хозяин кабинета искоса посмотрел на гостя.

— Вот так мы будем разговаривать, Вадим? После десяти лет?

— Вот так мы будем разговаривать, Сергей. После десяти лет. Если ты так… изменился.

— Я уже сказал, что я патриот, — хозяин кабинета раздражённо отвернулся. — И я хорошо знаю, в чём состоит мой долг. Я о другом. Но, кажется, тебе это неинтересно. Говори тогда, с чем пришёл, и закончим с этим.

Гость немного помолчал, что-то соображая.

— Прости, Сергей, — наконец, сказал он. — Кажется, я действительно немного… того. Но и ты меня пойми. Ты не выходил на связь…

— Потому что я не мог рисковать! — хозяин кабинета снова сорвался. — Потому что мне сверкнул шанс, уникальный шанс, один из миллиона… я вцепился в него зубами, и я его вытянул. Вот теперь и я в банде Ельцина, — он улыбнулся, показав аккуратные мелкие зубки.

— Ты не просто в банде. Ты теперь премьер, — серьёзно ответил гость. — Ещё раз прости, я всё понимаю. Но когда я думаю об этих… у меня внутри всё сжимается.

— У меня давно уже перестало что-либо сжиматься, — так же серьёзно ответил хозяин кабинета. — В общем-то, люди как люди. Конечно, то, что они сделали — чудовищно, но… Не обязательно быть злодеем, чтобы творить злодейство. Они ведь тоже имели причины… и где-то даже были по-своему правы…

Хозяин кабинета замолчал. Молчал и гость. В воздухе прорезалось тихое поскуливание кондиционера.

— Очень у тебя, товарищ Кириенко, великорусская логика прорезалась, — наконец, выдавил Вадим. — Вечная рефлексия, вечный надрыв… И те правы, и эти правы… Да все правы! — он неожиданно стукнул кулаком по столу. — И все неправы. Вот так-то она, жизнь, устроена…

— При чём тут великорусская логика? — хозяин кабинета усилием воли взял себя в руки. — Речь идёт о фактах. Мы, украинцы — имперский народ. Мы так устроены, что нам обязательно надо чем-то жертвовать во имя высокой цели. Мы создали империю…

— …с центром в Москве, — ехидно добавил гость. — И совсем недавно эту империю называли «русской». Пока русские не отделились.

— Ну да. Сейчас русские с удовольствием подсчитывают процент украинской, немецкой, грузинской, и чёрт знает ещё каких кровей у своих правителей… Даже Феофана Прокоповича вспоминают… Отвратительное занятие, но ведь их тоже можно понять.