— Если торпеда мимо крейсера прошла, могла в «Ойген» угодить, — подал голос штурман. — Тогда с него точно никого не снять.

Эсминец прошумел винтами в миле или двух. Направление бегства подлодки он не угадал. Второй, очевидно, кинулся подбирать, кого возможно.

Уловив падение боевого духа, Ильинский повысил голос, насколько это позволили правила поведения под водой:

— Чего приуныли? Видели — «Аллигатор» их не добил, и винтов его не слышно. Мы только что отомстили за русский подплав. А впереди, полагаю, битва идет между главными силами австрияков и нашей эскадрой. Так что всем благодарность за отличную службу. Акустик, эсминцев слыхать?

— Никак нет, ваше благородие.

— К всплытию на перископную глубину стоять, — чуть тише Ильинский добавил только для офицеров в центральном посту. — Ежели и вправду с нашими схлестнулись, наверняка подранки назад потянутся. Вот и встретим их.

В одном командир угадал: «Аллигатор» не вернулся на базу.

Неизвестно, что страшнее — сидеть на допотопном крейсере, ожидая неминуемой торпеды в борт и не имея шансов спастись, или задыхаться в чернильной тьме отсека, когда погибшая лодка проваливается вниз в треске шпангоутов. Море не жестоко. Таким его делают люди.

Глава четвертая

В октябре погода к югу от Будапешта окончательно испортилась. Танковая группа генерал-майора Врангеля продвигалась практически вслепую, лишенная воздушной разведки. За месяц, непрерывных боев его соединенный корпус разбил австро-венгерские части, переправившиеся через Дунай восточнее Белграда, и форсировал эту крупнейшую реку, остановившись затем на трехдневный отдых и переформирование. Изрядно потрепанная в боях первая дивизия константинопольского корпуса отправилась назад; Брусилов отчаянно переживал, что русский анклав на западном берегу Босфора слабо защищен и вызывает неподдельный интерес у осман.

Остались болгарские добровольцы. Царь Фердинанд заявил о сепаратном мире с Сербией и, стало быть, замирился с Россией, но на войну с Австро-Венгрией не отважился. Потому пехотные и кавалерийские полки, которые Врангель успел собрать до Шипки и под Софией, превратились в «добровольцев» в рядах русского корпуса. Соединенными силами север Сербии был очищен, а армия этой страны развила наступление на Балатон.

Почуяв неотвратимый крах Габсбургов, войну объявил румынский король Фердинанд. После вторжения на восток мадьярских земель румынская армия потерпела сокрушительное поражение от войск генерала фон Хацаи и, преследуемая им, отступила в глубь своих владений. Австро-венгерская Дунайская флотилия атаковала румынский речной флот. Когда до Врангеля дошли эти вести, он обрадовался им, словно крупной победе. Путь на Будапешт открыт. Хацаи увяз в Румынии, а его дивизии, собранные из резервистов и ополчения, не на чем перебросить к мадьярской столице.

Главные австро-венгерские силы медленно, но бесповоротно истреблялись в Галиции. Наконец, при вести о разгроме в Эгейском море поднялось мощное антиимперское восстание в Хорватии и Боснии. Многие моряки были родом из Сплита и Триеста. Их родственники абсолютно не желали понимать, ради каких таких благ не вернувшиеся домой матросы и офицеры воевали и тонули у российских берегов.

Поэтому на пути к Будапешту передовая конно-моторизованная дивизия врангелевского корпуса почти не встретила сопротивления. Немногие оставшиеся в этой области страны австро-венгерские соединения стянулись к двум столицам. Франц-Иосиф рассчитывал только на германскую помощь, но Вильгельм не спешил. Кайзеровская армия увязла в боях с французами и англичанами на западе Европы, ландвер и вспомогательные части выбивали из Восточной Пруссии остатки русского Северо-Западного фронта. Помощь можно ожидать только к зиме… Если она еще будет нужна.