Танька прямо слышала в его голосе этот интерес. Она вообще различала уже все его настроения. А почему так? Непонятно.

– А то, что раз не охотишься, так ружье твое, может, и не стреляет уже, – объяснила она. – Закисло или еще что.

– Ох! – простонал он. – Не мучай ты меня! Больно мне над тобой смеяться!

– А что смешного? – обиженно пробормотала она.

– Внушаешь веру в человечество, – ответил он. – Сообразительностью, не говоря уже о других твоих качествах. Если хочешь, посиди со мной. Раз одна боишься.

«Уже не боюсь», – хотела ответить Танька.

Но поняла, что не боится как раз потому, что он рядом. А если уйдет из его комнаты, то и снова забоится, конечно.

– Может, – поколебавшись, спросила она, – мне к тебе лечь?

– Куда? – удивился он.

– Ну… В постель к тебе. Маленький, что ли, не понимаешь?

– Я-то не маленький. А вот ты маловата еще, чтобы такое предлагать.

Его голос теперь звучал сердито. Танька испугалась: сейчас прогонит! Совсем, из дому. А что она такого сказала?

– Так все делают, – оправдывающимся тоном проговорила она.

– Кто – все?

– Все мужики. Им только этого и надо.

– Кто тебе сказал?

– Все говорят.

– Заладила – все да все! Ты из зоопарка, что ли?

Теперь Танька сама рассердилась. Да она зоопарка и не видала никогда! А про то, что всем мужикам одного только и надо, мать не уставала ей повторять чуть не каждый день. И в десятом классе у них в школе в прошлом году две девчонки родили, а в этом уже четыре – еще и в девятом, и даже в восьмом. И материна жизнь, и Алкина, и многих других женщин и девчонок вокруг нее только подтверждала это. Хорошо ему рассуждать, когда у него мать – Евгения Вениаминовна! Она его небось ничему такому не учила.

– На стул сядь, – сказал он.

И она тут же перестала сердиться и села на стул, который стоял у его кровати. Левертов был по грудь укрыт одеялом. Ссадины на его лице были замазаны йодом, а одна, у виска, стянута несколькими черточками пластыря. Один глаз заплыл, другой поблескивал жаром, и волосы прилипли ко лбу. Температура, наверное.

– Ты откуда приехала? – спросил он, глядя на Таньку этим своим жарким глазом.

Весь день ей удавалось избегать ответа на этот вопрос. Просто не отвечала никому, и все. Но не отвечать ему у нее почему-то не получалось.

– Из Болхова, – нехотя проговорила она. – Орловской области.

– А фамилия твоя как?

– А тебе зачем? – огрызнулась было Танька.

– Для понимания ситуации. А вот тебе зачем ее скрывать, а? Из дому сбежала?

– Ну… да.

– Почему?

– Потому! – сердито буркнула она. И, поняв, что он уже все про нее знает, а чего еще не знает, то узнает все равно, горячо проговорила: – А что мне там делать?

– Что все в твоем возрасте делают, – забывшись, он пожал плечами и тут же поморщился от боли. – В школе учиться.

– Да плевать мне на всех! Учиться… Чтобы – что? Знаю я… Только для этого учиться-то не надо.

Он помолчал – согласился с ней, может. Потом спросил:

– Ну а в Москве ты что собиралась делать?

Танька поколебалась – говорить, нет? Но что уж теперь…

– В кино сниматься! – выпалила она. И, заметив, что он снова расхохотался бы, если бы не ребра, обиженно спросила: – А что такого?

– Ох, Таня! – поморщился он.