Я себя знаю, надолго моего терпения не хватит.

Это в родном доме мне тепло, хорошо и уютно, а каково в чужом будет? Даже если мы с Михом своим домом заживем, все одно, от людей не отгородишься. И рано или поздно, так или иначе…

Мое терпение лопнет, грань размоется, и я начну пользоваться своим даром.

Сначала по-крупному, потом по мелочам, а потом… где и когда я перейду грань? Когда мои чувства из любви превратятся в холодное равнодушие?

Когда я возненавижу?

И что я сделаю, когда возненавижу?

Серая вода, серые слезы…

Разве я так много хотела от жизни?

Любить, быть любимой, семью и детей. И – все. Этого каждая женщина хочет! И многие получают… почему мне судьба отказала в том уже при рождении?

За что?

ЗА ЧТО!!!?

Я в ярости бью кулаком по воде. Но вода и так холодная, а лицо – мокрое. Смысла в этом жесте никакого. И в моей жизни – тоже.

Может, утопиться? Здесь и сейчас, поставить точку… всем будет легче! Маме с папой не придется бегать, Корс сможет вырасти и выбрать себе девушку в деревне, трей…

Трей Сирант.

Вот кто виноват во всем!

Я прищурилась.

Ну, погоди ж ты, тварь! Доберусь я до тебя!

Рано или поздно, так или иначе… ты хотел мага разума?

Ты его получишь! И подавишься!

Клянусь!

День все еще серый, и жизнь тоже, но после этого обещания на душе становится немного легче. Папе с мамой я не скажу, но когда-нибудь… так или иначе….

Я доберусь до Тиртана. И мы за все поквитаемся!

Надо бы поговорить с Михом. Родители правы, нам надо расстаться, но что сказать? Что придумать?

Пойти, проверить наше дерево? Просто по привычке?

Хм-м…

И что это такое?

Клочок бумаги. Три черточки и точка на одной из них.

Мих будет ждать меня здесь? Через три дня, на нашем месте?

Что ж. Вот и поговорим. Интересно, хватит ли мне этого времени, чтобы придумать какие-то слова? Доводы?

А может, сказать ему про мамину сестру? Про смерть при родах, про мою возможную смерть? Подействует ли? Надо подумать. Надо очень серьезно над этим подумать.

В этот раз первой на берег пришла я.

Вот честно – о чем говорить с Михом, я по-прежнему не знала, но расстаться с ним собиралась. Родители это поняли и отпустили меня без споров. А что от них толку? Что они поменяют?

Мы уже обговорили все это с мамой, потом она поговорила с отцом…

Да. Я расстаюсь и с Михом, и со своей мечтой о счастье, и с любовью…

Больно?

Еще не так заболит, я знаю. Только иначе все равно нельзя. Просто – нельзя.

Мих, Мих…

Родной и любимый, недоступный и такой близкий, только руку протяни – и сожги ее себе по локоть. Нельзя.

Пальцы привычным жестом нащупали браслет.

Серебро давно уже не холодит кожу. Я слишком к нему привыкла, даже не замечаю.

– И кто это у нас такой? Айшет Ланат?

Резкий язвительный голос бьет по ушам, ввинчивается в мозг.

Я поворачиваюсь, и оказываюсь нос к носу с черноволосой девицей. Она выше меня, смуглая, с черными волосами и карими глазами, худая, как жердь, наверное, даже симпатичная. Иногда. Когда не кривит так лицо.

И не смотрит на человека так, словно перед ней кучка навоза. С таким отвращением, гневом, ненавистью… это как озарение. И от нее во все стороны хлещет алый гнев с проблесками черноты. А сейчас еще и ядовитой желтизны зависти. Но ненависти там больше, намного больше, она просто обжигает, как брошенный в лицо горящий уголь.