— А мне по душе Поклонная гора. Вечером там в основном гуляют парочки. Всё располагает к романтике — кругом фонтаны, красивые клумбы и даже цветочные часы, которые показывают точное московское время. Ориентироваться по ним можно даже ночью — они освещаются. В фонтанах включают красную подсветку. Безумно красиво. Она означает кровь. Ведь сам комплекс посвящён Великой Отечественной войне. Я люблю кататься по ночной Москве на автомобиле. Слушаю музыку, смотрю на яркие витрины и думаю... Везде вывески, мелькают автомобили. Едешь за рулём и понимаешь, что здесь жизнь не замирает ни на секунду. Я люблю пустые дороги. Вокруг такая красота, всё блестит и переливается!

Я замолчала и посмотрела на Тима. В полумраке комнаты он был очень красив. Высокий, сильное мускулистое тело, широкие плечи, мужественное лицо, широкие скулы, большие и очень приятные губы, выразительные глаза... Я с особой настороженностью отношусь к красивым мужчинам — они ведь любят себя безумно. Чаще всего красивые мужики — обалденные любовники. Иногда кажется, они просто созданы для секса. С некоторыми подобными экземплярами можно заниматься любовью до бесконечности. И ничего от них больше не нужно — ни денег, ни покровительства, ни развлечений. Они мне интересны сами по себе. Красивый партнёр — прежде всего подарок самой себе. И всё же красавчики типа Тима очень избалованы женским вниманием. Они это прекрасно понимают и потому позволяют себе лишнее. Они обычно самодовольные и других людей ни во что не ставят, зато когда хотят добиться желаемой девушки — идут на все.

— Ты долго ещё передо мной в трусах рассекать будешь? — хмуро поинтересовалась я.

— Но у меня нет ничего. Кстати, где моя одежда?

— Лежит на гладильной доске. Ты был ужасно грязный. Весь в строительном мусоре.

— Так ты постирала мою одежду?

— Не я, а стиральная машина. Я только погладила.

— Рада, я и подумать не мог, что в наше время встречаются такие девушки, — растроганно произнёс Тим.

— Какие?

— Добрые, бескорыстные и чистые душой. Ты словно не из этого мира. У тебя даже имя необыкновенное. Рада. Радость...

— Тим, я тебе уже объясняла, что не ведусь на комплименты.

— Вот и зря. Я говорю искренне.

В эту ночь мы пили вино, ели шоколад и смотрели на звёзды. Я сидела на подоконнике, Тим рядом на стуле. Есть шоколад он не мог, потому что из-за разбитых губ каждое жевательное движение давалось ему с огромным трудом. И ещё я заметила, что даже когда он сидит на стуле, его слегка пошатывает. Значит, голова кружится.

— Иди ложись, тебе нельзя столько сидеть.

— Пойдём вместе...

— С ума сошёл. Ты сидеть-то толком не можешь.

— Я же не предложил тебе заняться со мной сексом. Просто ляжем вместе, по-братски. Зачем тебе на диване ютиться?

Не дав Тиму договорить, я отвела его в спальню и заставила лечь.

— Спокойной ночи.

Я допила вино и, оставив папку на подоконнике, легла спать. Этой ночью я спала очень неспокойно. Постоянно вздрагивала, вскрикивала и видела во сне всех своих жертв. Проснулась с тяжёлой головой и поплелась в душ. Когда вернулась, сразу обратила внимание, что на подоконнике нет папки. Я как ошпаренная влетела в спальню и увидела сидящего на кровати Тима. У него на коленях лежала папка, и он внимательно изучал документы. Подскочив к нему, словно фурия, я выхватила из его рук папку и заорала:

— Кто дал тебе право брать чужие вещи?! Что ты себе позволяешь?!

— Просто, пока ты спала, я подошёл к подоконнику... Хотел посмотреть на проснувшийся Кутузовский проспект. И увидел папку. Мне хотелось что-нибудь почитать. Как назло, у тебя нет ни газет, ни журналов, — с детской непосредственностью отчитывался Тим.

— Я запрещаю тебе прикасаться к моим вещам! И вообще, убирайся ко всем чертям из моей квартиры!

Но Тим словно не замечал моего гнева и вёл себя так, будто ничего страшного не произошло.