Морпех, у которого на руке красно-бело-синяя татуировка с флагом, а под ним надпись Semper fidelis, что в переводе с латыни означает «Всегда верен», предан Корпусу морской пехоты и сорвиголова по умолчанию. Лопес сделал себе такую татушку на груди.

Стрижка под «ежик», бульдожьи челюсти, по-обезьяньи длинные руки, мускулистые ноги – вот каким был Лопес.

– Идеальный пехотинец, – похвалил себя он, глядя через плечо на приятелей. Те ржали и прикладывались к початым бутылкам «Сингхи». – Такой не боится риска. Вперед и только вперед – неудержимая машина смерти.

– Подлая, до зубов вооруженная ссущая машина, – подначил Арнольд.

– Лопес, вытаскивать член в общественном месте не рискованно, а глупо, – сказал Крюгер, который в двадцать рассуждал, как сорокалетний.

– Пехотинца врасплох хрен застанешь, – заявил Лопес.

Струя била все с тем же напором. Лопес втянул живот, старательно выпятил грудь и давай стучать по ней, изображая Тарзана.

– Я воин, мать вашу! Проверяю мореходные качества этого десантного катера.

Лопес поднял ногу и, чуть не падая, выпустил газы. Лишь сейчас он заметил, что на пассажирском сиденье «БМВ» кто-то сидит. Откуда взялась эта девица? Похожа на блондинку из бара. Неужели у него глюки? Она ведь дала пятьсот долларов, чтоб он обоссал машину? Она объяснила по телефону, где стоит «БМВ», а сама сидит здесь, в тачке, словно все путем.

«Ч-ч-черт! – подумал он. – У дамочки, мать ее, мозги набекрень».

Дамочка не так чтобы игнорировала забавы Лопеса, а болтала по телефону, поглядывая на него. Ни злости, ни досады у нее на лице не было, словно такое происходит ежедневно: морпех залезает на багажник и низвергается фонтаном переработанного пива.

– Погнали отсюда, – предложил Арнольд, но было уже поздно.

Через стоянку отеля спешили три стройных молодых тайца в нарядах для лучшего вечера в жизни и девушка в короне. Тайцы смеялись и болтали, не подозревая, что сейчас увидят. Двое из той компании принялись в шутку тузить друг друга. Даже во тьме пехотинцы заметили, как странно у тайцев уложены волосы – не шипами, а целыми за́мками с башнями, шпилями и колокольнями.

– Только гляньте, какие у того хлыща волосы! – заржал Крюгер. «Гражданские частенько не замечают, кто посягает на их территорию, и платят за это жизнью, – подумал он. – А такие волосы делают идеальной мишенью: снайпер не промахнется, даже если сидит за целую милю».

Арнольд схватил Лопеса за ногу и попробовал стащить его с машины.

– Нам пора. Миссия выполнена.

Одной рукой Лопес отбивался, другой отшвырнул бутылку «Сингхи».

Звон бьющегося стекла привлек внимание компании, вторгшейся на территорию стоянки. Болтовня, шутки и дурачества оборвались, улыбки померкли. Один из тайцев что-то крикнул пехотинцам.

– Какого хрена ему надо? – спросил Арнольд.

– А он, часом, не спрашивает, сколько должен за мытье машины? – подначил Крюгер.

– Заткнись! Я все утрясу, – пообещал Лопес.

Поздно спохватились: тайцы уже подошли. Девушка с ними была длинноногая, с целым водопадом кудрей, на высоченных каблуках, в обтягивающей мини-юбке. А еще на добрых четыре дюйма выше любого из парней. На голове у нее красовалась корона, синяя лента охватывала правое плечо, грудь и исчезала на талии.

– Вы знаете этих фарангов? – спросила Тиффани, поправив корону.