Я вздохнула и взялась за расческу. Вот с волосами всегда проблемы были. У меня давно создалось впечатление, что они живут отдельной от меня жизнью. Мало того что я их расчесать никогда толком не могу, так они еще и растут так, как им вздумается, отчего сзади получается вполне порядочная длина, до лопаток, а спереди локонами спадают всего лишь до подбородка. Вот только челку я иногда себе подстригаю, а то за ней не видно ничего. Да и цвет волос странный у меня, местами светло-русый, местами золотистый, как пятна на солнце, честное слово.

    Я дернула особенно спутавшуюся прядь, и расческа, выскользнув из рук, упрыгала под столик.

    – Вот черт! – с досадой выругалась я и полезла за гребенчатой врединой.

    Стоило мне только наклониться и ухватить расческу, дабы вытащить ее на свет божий и заставить заниматься своими прямыми обязанностями по приведению меня в нормальный вид, как я услышала над собой странный глухой щелчок, следом за которым послышался звон разбитого стекла и посыпавшихся осколков. Неужели зеркало так расстроилось, перестав лицезреть мой сомнительный лик, что решило покончить жизнь самоубийством?

    – Алена, быстро на пол! – крикнул Сенька, и я плюхнулась, куда было сказано, без лишних вопросов.

    Интересно, и как это понимать? Вроде тихо.

    – Что это было? – спросила я, осмелившись приподнять голову.

    Сенька, распластавшись и вздыбив шерсть, лежал все на том же пуфике, растопырив лапы, и ошалевшим взглядом смотрел на зеркало.

    – Ты тоже решил уделить внимание своей внешности? – поддела я кота, уже поднимаясь и задом выползая из-под стола. – Если тебе нужно зеркало, мог бы и попросить, я бы уступила.

    – Алена, смотри, только не вставай, – как зачарованный прошептал Сенька.

    Я вывернула голову, чтобы рассмотреть снизу, что же произошло на столе за мое секундное пребывание ниже уровня столешницы, да так и застыла, уставившись на то, что еще пару мгновений назад называлось зеркалом.

    Блестевшие в пламени свечей многочисленные зеркальные осколки усыпали всю поверхность стола и пол по обеим его сторонам, а в самой середине доски, на которой, собственно, зеркало до этого и крепилось, торчала небольшая, но оттого не менее гадкая, оперенная стрела, вонзившаяся в дерево на добрую четверть своей длины. Ну ничего себе!

    Мама дорогая! Это что же – меня убить хотели? Если бы я не нагнулась в последний момент, стрела сейчас торчала бы из моей спинки! Мне поплохело.

    Мы с Сенькой ошарашенно переглянулись. Я повернула голову к окну, но оно молча уставилось на меня темнеющим квадратом и проливать свет на досадное недоразумение почему-то не собиралось. Это кому же я надоела так?

    – Я за подмогой, – пискнул перепуганный кот, сигая с пуфика, и рванул к двери.

    – Да подожди ты, – остановила я его. – Чего панику зря разводить? Может, случайно кто.

    – Ага. – В голосе Сеньки уже слышались истеричные нотки. – Поохотиться кто-то решил на ночь глядя, да? За невестами.

    – А вот это мы сейчас и проверим.

    – Что ты опять задумала, ненормальная?! – Кошачья истерика перешла в поистине ультразвуковые вибрации.

    – Да не ори ты, весь эксперимент мне сорвешь. Я не собираюсь работать живой мишенью.

    Кошак заткнулся и напряженно принялся наблюдать за моими, с его точки зрения неадекватными, действиями.