— Привет, Конни! Ты-то мне и нужна.

— И вот я здесь. — Большего сказать она не могла, ибо внезапно ее дыхание стало прерывистым и судорожным, и ей не хотелось, чтобы он заметил эту странную реакцию.

Разумеется, он сразу же заметил ее.

— Что-то голос у тебя охрип. Уж не простудилась ли ты?

— Ничего я не простудилась. Прекрасно себя чувствую.

— Отлично. — Он взял ее под руку и последовал за ней в лифт. С большим трудом она удержалась, чтобы не вырвать руку. Двери закрылись, ее сердце заколотилось как птичка в клетке. Он стоял так близко, что она чувствовала запах его одеколона — экзотичный, ей незнакомый. На мгновение у нее возникло безумное желание приникнуть лицом к изгибу его шеи и глубоко вдохнуть этот запах. К счастью, здравый смысл вернулся к ней, прежде чем она поддалась этому идиотскому побуждению.

Тем не менее ее прошиб пот от облегчения, когда двери наконец раздвинулись и они оказались на тротуаре. Эдвард чуть отодвинулся от нее, чтобы отогнуть манжет рубашки и посмотреть на часы.

— Ты сегодня рано с работы, а? Всего лишь шесть.

— У меня свидание, — ответила она и не совсем солгала. Можно же назвать свиданием урок аэробики.

— У тебя впереди что-нибудь серьезное?

На прошлой неделе она сказала бы ему правду без каких-либо колебаний. Но после их обеда у "Мамы Марии" их старая близость исчезла, растворилась в этом неприятном напряжении, с которым она не знала, как справиться. Поэтому она беззаботно улыбнулась и увернулась от прямого ответа.

— Ну, это обычная для пятничного вечера вещь. А как ты, Эд? Вынесено уже решение по делу Невила Хесса?

— Еще какое! Присяжные признали его невиновным. Здорово, да?

— Замечательно. Поздравляю с великой победой.

Его лицо расплылось в широкой улыбке. Типичный образец упоенного успехом мужика.

— В целом неделя выдалась очень удачной. Справедливость восторжествовала в деле Невила Хесса, а сегодня ночью я встречаюсь с женщиной, которая может согласиться стать моей женой. Это необходимо отпраздновать.

— Я рада, что ты так упиваешься своей жизнью. — Конни стало стыдно за язвительность, которая послышалась ей в собственном голосе. Она заставила себя встретить взгляд Эдварда, но тут же пожалела об этом, когда ее желудок завязался в узел.

— Ты готов к великой встрече с Робертой? — ухитрилась она выдавить из себя.

Он ухмыльнулся.

— Побрился, помылся и нарядился на удачу. Разве не чувствуешь мой новый одеколон? Продавщица дала гарантию, что он вызовет у любой женщины безумное желание овладеть моим мужественным телом. — Он наклонился поближе. — Как? Она была права?

Конни с трудом перевела дух.

— Только не в моем случае, но я ведь и не та женщина, которую ты надеешься увлечь.

— Верно, но она обещала стопроцентный успех. — Он улыбнулся. — Может, мне потребовать деньги обратно?

Он был так весел, что и без того мрачная Конни помрачнела еще больше. Ее вдруг возмутила его бесчувственность. Самый толстокожий мужик в мире почувствовал бы отлетающие от ее тела искры напряжения, а ведь Эдвард никогда не был толстокожим или бесчувственным, по крайней мере, до прошлой недели. В самом деле, она особенно ценила его моментальное восприятие ее настроений.

Однако сегодня Эдвард казался невосприимчивым к ее флюидам. Он дружески положил руку на ее талию, когда они пересекали улицу, и почувствовал, как она закаменела.

— Давай пропустим по стаканчику у Бергенд, — предложил он. — Хочу показать тебе подарок, который я купил для Роберты. Скажешь мне, годится ли он.

— У меня не так уж много времени…

— Вот как? Ладно, тогда выпивка отменяется.