При напоминании о ее собственном безумии, Конни заколебалась.

— Уж не будет ли там Нед вместе с Ким, а? Он что-то говорил о сегодняшнем свидании с ней.

— Должно быть, вечером, — ответила Аннет. — Руд договорился о ленче с Ким и Сарой — своей второй дочерью. И его сын тоже придет — он улетает в Чикаго сегодня вечером. Пожалуйста, пойдем, Конни. Мне просто необходим кто-то, кто на моей стороне.

Аннет сильно заблуждалась, ожидая сопротивления со стороны семьи Рудольфа. Его дети встретили новость о предстоящем бракосочетании криками восторга и горячей благодарности Аннет за ее согласие взять Рудди в руки. Они разделили мнение Конни, что невеста будет выглядеть великолепно в темно-розовом свадебном наряде, и решили, что Конни, как подружка невесты, будет смотреться просто потрясающе в зеленом. Сара сообщила, что она просто волшебница со швейной машиной, и Аннет в конце концов согласилась пойти с ней в понедельник по магазинам и подобрать ткань для свадебного платья.

Рудольф со вставшими от удовольствия дыбом волосами, сидел на диване, нежно обнимая Аннет с таким самодовольным и удовлетворенным видом, словно он лично придумал институт брака. Жаловался он только на то, что та настаивала, чтобы он выпил за их помолвку бокал клюквенного сока.

— Не суетись, — убеждала его Аннет. — Ты мне нужен в полной боевой готовности в следующую субботу.

— Ах да, медовый месяц! — Рудди был чрезвычайно доволен собой. — Мы собрались на Кайманские острова на несколько дней. Ты сможешь удержать оборону в конторе, пока я не вернусь, Конни?

— Тебя-то я прикрою, а вот что буду делать без Аннет, даже не знаю, — улыбнулась Конни. — Но постараюсь справиться.

Дверной звонок прервал всеобщий смех. Ким вскочила.

— Это, должно быть, Эдди. Я договорилась с ним на это время. Пойду открою ему.

Конни было уже не до смеха. Шутливый разговор не угасал, но она его не слышала. Зато она слышала звонкие приветствия Ким и ответный хрипловатый рокот голоса Эдварда. Им, похоже, было что сказать друг другу в уединении холла, и прошло по меньшей мере десять минут, прежде чем они появились в гостиной. Эд подошел прямо к Рудольфу и выразил сердечные поздравления, потом обнял Аннет и назвал ее храброй женщиной. На присутствие Конни он отреагировал лишь едва заметным кивком.

Она смотрела на него в зачарованном молчании, которое находила нелепым в других. Его дрогнувший в улыбке рот, его неспокойное, энергичное тело, его густые волосы — все казалось ей новым и одновременно странно знакомым, словно эти черты всегда были частью ее бессознательного определения мужественности. Вчера ночью, когда он был в вечернем костюме, она сказала себе, что именно формальный наряд придавал ему неотразимый магнетизм. Сегодня он оделся в застиранные джинсы и свободный темно-синий свитер и тем не менее одним своим присутствием как бы доминировал во всей комнате. Впивая в себя его близость, Конни едва сдерживалась, чтобы не подбежать к нему и не умолять хотя бы о минимальном внимании к себе.

Ей хотелось посмеяться над нелепостью своих ощущений. К несчастью, она поняла уже, что влюбленность оставляет мало места для беззаботной насмешки над собой. Головой она признавала, что слишком драматизирует ситуацию. Эмоционально же она поражалась тому, как мог человек питать такие сильные чувства, какие обуревали ее в отношении Эдварда, и выжить при этом. Из сгустившегося вокруг эмоционального тумана ее вырвало чье-то прикосновение к руке. Она повернулась и запоздало сообразила, что Рудольф говорит ей что-то.

— Ну, ты удивлена, Конни?

Не имея ни малейшего представления, о чем он говорит, она спросила:

— Я должна быть удивлена?

— Ты же говорила мне, что Ким ни за что не отговорить от путешествия в Африку.