– Из ментовки, – сделала глубокомысленный вывод пекарша. – И чего?

– Нам сообщили об убийстве на улице Фастова, – сухо сказала я. – Где тело?

– Спокойно у нас, – не проявила волнения тетка, – ни азеров, ни чеченов, люди вокруг тихие, на хороших машинах. Пошутил кто‑то.

– Вы Зинаида? – продолжила я.

– Нет, Тамара Федоровна, – с достоинством представилась булочница, – частный предприниматель Изотова, все бумаги в порядке. Хочешь булочку? Могу кофейку налить.

– А где Зина? – спросила я.

– Какая? – прозвучало в ответ.

– Та, что здесь торгует.

– Я одна тут, и пеку, и за прилавком стою, – пояснила Тамара Федоровна. – Хозяйка, уборщица, торговка – все я. Никаких Зин нет.

– Вы уверены? – уточнила я.

Тамара Федоровна уперла руки в бока:

– Конечно!

– Мобильный вам не оставляли? – ощутив прилив злости, поинтересовалась я.

Булочница взяла из кассы телефон:

– Звоните, не жалко, у меня безлимитный тариф.

Я схватила аппарат. Значит, хотя бы часть информации, сообщенной шутником, оказалась правдой.

– Спасибо, вы нам очень помогли.

– Ерунда, – во весь рот улыбнулась Изотова.

Я повернулась и сделала шаг к двери.

– Эй, стой! – забеспокоилась частная предпринимательница. – Ты куда?

– В машину, – ответила я.

– Трубку верни, – потребовала Изотова. – Много вас таких шляется. Если ты из милиции, это еще не гарантия, что не сопрешь мобилу, а она новая. Отсюда звони, я подслушивать не стану.

Мне пришлось вернуться к кассе.

– Вы дали мне свой телефон?

Тамара Федоровна вновь подбоченилась:

– А то чей?

В булочной сильно пахло ванилью, корицей и сдобным тестом. От большого электродухового шкафа, в котором румянились багеты, исходил жар, а кондиционера не было. Я расстегнула куртку.

– Человек, рассказавший мне про труп, предложил заглянуть в эту пекарню.

– Обалдеть! – возмутилась тетка.

– Сказал, что оставил продавцу Зинаиде мобильный, – устало договорила я.

Духовка противно запищала. Тамара Федоровна нацепила толстые рукавицы, распахнула дверцу, вытащила противень, установила его на специальной доске, повернулась ко мне и зачастила:

– Никого тут не замочили, Зинаиды здесь никогда не было, мобила моя, сегодня ко мне только постоянные покупатели шли. Ложный был вызов, придурки балуются или дети. Забудь.

– Вы правы, – пробормотала я и открыла дверь.

Звякнул колокольчик. Мне почему‑то стало нехорошо, закружилась голова – скорее всего, пребывание в помещении, где нечем было дышать, губительно подействовало на сосуды. Валентина стояла у машины. Увидев меня, она шагнула на проезжую часть, направляясь на противоположную сторону улицы, где я пыталась справиться с дурнотой.

С неба раздался странный звук, словно кто‑то наступил на сухую ветку. Я вздрогнула, обернулась, увидела за собой дверь пекарни, перевела взгляд на Валю и приросла к грязному асфальту.

Валентина чуть согнула колени, опустилась на мостовую как в замедленной съемке, запрокинула голову и легла на правый бок. Висевшая на ее руке лаковая сумочка отлетела в сторону. Вокруг рухнувшего тела взметнулись крохотные фонтанчики грязи и осели на бежевой куртке.

Я медленно побрела вперед. Каждый шаг давался с трудом, на голове словно сидела шапка из ваты.