— Н-ну, контрабанда… — Берт остановился ненадолго и, прикрыв «козырьком» ладони глаза от вечернего солнечного блеска, пляшущего на волнах, глянул в сторону моря. — Вольная перевозка, я бы сказал. Свободная доставка. Посудите сами: Мурран и Вирнэй хоть и замирились, а продолжают мелко друг дружке гадить, словно два лавочника. Ее Величество Эвонна, будучи женщиной практичной, торговые санкции против республики вводить не стала, но зато так подняла пошлины, просто кошмар! Можно ведь ее понять, правда? Но в итоге добрые вирнейцы остались без хадрийских вин. А уж этот «налог на танцы»! В империи теперь так просто патефонную пластинку и не купишь. Запрещены к ввозу и некоторые вредные сочинения вредных республиканских авторов, да того же Герхайдера, например. В общем, Вирней изнывает от жажды телесной и духовной. Ну, а я по мере сил облегчаю соотечественникам эти муки. О, вот и моя малышка показалась! Поторопимся, друзья. Скоро отлив.

— Ну, а в Мурран что возите? — не отставал Лэйгин. — Уж, верно, не вино?

— Нет, — Берт улыбнулся и покачал головой. — Совсем не вино. Но пусть это останется моей тайной, договорились?

— Вы же вирнеец.

— Я — в первую очередь эспитец, — парировал Балгайр этот недосказанный упрек в отсутствие патриотизма. — И во вторую, и в последнюю — тоже. А у нас, эспитцев, свой, особенный взгляд на многие вещи… «Келса»! Здравствуй, милая! — он раскинул руки так, словно собрался в объятия заключить небольшое судно, покачивавшееся на волнах в крохотной бухточке. — Знакомься, малышка: этот представительный господин — Ланс Лэйгин, известный ученый, между прочим. А эта прелестная барышня — Верэн Раинер, и она вполне может оказаться нашей будущей соседкой. Ну, как они тебе, «Келса»? Ничего?

Игнорируя изумленные взгляды спутников, он немного постоял, склонив голову набок, будто и впрямь прислушивался к ответу, а потом кивнул: — Вот и я думаю, что посмотрим. А теперь позвольте представить вам, друзья, мою верную подругу и боевую соратницу. «Келса», что, как известно господину Лэйгину, на старо-вирнейском означает «шустренькая». Прошу любить и не жаловаться!

Глава 3

Мерерид Дина Тэранс и Фрэн Лисэт Тэранс. Остров Эспит.

— Закрой окно! Запах невыносимый!

— Сейчас, мама.

— Что? Я не слышу! Ты закрыла окно?

— Уже иду. Одну минуту, я чищу лук.

— Ты уже закрыла окно? У меня раскалывается голова!

Сирень под окнами росла с тех пор, как Мерерид Тэранс здесь поселилась, а значит, уже лет сорок, и только на сорок первом году хозяйка выяснила, что не любит её запах.

По этому поводу Фрэн успела поругаться с матерью раз семь. Счет был «четыре-три» в пользу дочки, и теперь мамочка жаждала реванша. Предполагалось, что по первому зову Мерерид надо бросать все дела и мчаться исполнять приказ.

— Сейчас, сейчас, уже иду, — бодро пробормотала Фрэн и как ни в чем не бывало принялась чистить картошку. — Бегу, бегу…

— Окно! Сколько можно просить?

Фрэн улыбнулась своим мыслям. Конечно же, Мерерид сидит в кресле под тем самым окном и даже пальцем не шелохнет, чтобы его закрыть. Потому что тогда в комнате станет жарко и душно. А под окном сирень, чей запах непереносим. И уйти в сад нельзя, вот же в чем вся драма! Из сада нипочем не докричаться до кухни. Как подчас жестока жизнь, ай-ай.

— Ты моей смерти хочешь?

Госпожа Тэранс явилась засвидетельствовать крайнюю степень возмущения лично.

— Нет, мама, конечно не хочу.