— Спешить-то больше некуда.
Мы молча двинулись к выходу. Зеня в гостиной продолжала свой монолог, быстро приканчивая остатки коньяка.
— Как вы думаете, где она держит ключи от машины? — спросил Бежан, когда мы вышли.
— В сумочке или в кармане костюма, который она надевала последним, — без запинки ответила я.
— В сумочке, — буркнула пани Ядзя.
— А сумочка где?
— В кухне. На столике у дверей.
— И что, мы просто так тихо-мирно разойдёмся? — возмутилась я, даже не пытаясь скрыть разочарования. — Я стоя беседовать не умею! Может, сядем на лестнице?!
— Нет, зачем же. Никто не мешает спокойно посидеть на кухне, эти две дамы наверняка не примутся готовить обед. А ордер на обыск у нас есть, свидетели тоже, мы действуем по всей строгости закона…
Комиссар Гурский нашёл на кухонном столике дамскую сумочку, покопался в ней и вытащил ключи от машины. Не говоря ни слова, он передал их кому-то из своих коллег, который тут же исчез за дверью. Пани Ядвига, преодолев шок, машинально принялась хлопотать по хозяйству.
— Я за детскими вещами пришла, — объясняла она, заваривая чай. — Потому что уже вчера видно было, что пани Уршуля к жизни не скоро вернётся. А тут осень. Школьный скарб они сразу забрали, но одежда-то осталась, вот я и пришла за ней, ключи-то у меня есть. Сначала я хотела, чтобы дети со мной пошли и сами выбрали, что им хочется взять, а потом я, словно предчувствовала, подумала: зачем им на такое глядеть? — и отправилась без них. Открыла дверь, а тут голоса. Без хозяина-то гости редко случаются, я и не стала закрывать дверь. Дай, думаю, посмотрю, что к чему. Если грабители — лучше сразу удрать. А как увидела, что они пьяные за столом сидят, как услышала, о чем говорят, словно к полу приросла. Так и стояла, пока эта пани не пришла, пани Хмелевская то есть.
Бежан не стал интересоваться, что я тут делаю. Хватило одного его взгляда. Я определённо почувствовала, что мне не помешало бы приложиться к какой-нибудь бутылочке из гостиной, но решила ограничиться чаем пани Ядзи, а винца тяпнуть дома.
— Ну хорошо, признаюсь, — покаянно вздохнула я, — нет никаких рациональных оснований для моего визита. Но из всего моего расследования получился такой хаос, что мне просто необходимо было поговорить с пани Борковской номер два, потому что жену номер один я уже обработала. Я очень хотела разобраться в этой истории. Имеет же право человек желать ясности! Вот я и примчалась сюда. А тут дверь приоткрыта… Вы что, не вошли бы?
— Я постучал бы.
— Вообще-то я тоже. Обычно я из вежливости даже звоню в чужие двери. Но тут мне показалось, что самое правильное — сначала заглянуть.
— И что?
— И ничего. По-моему, вы тоже не стучались.
— Я тут по службе. И как официальное лицо, хотел бы узнать, что вы тут услышали.
— Я слышала меньше, пани Ядзя — больше.
Пани Ядзя поставила на стол сахар и лимон.
— Просто мороз по коже, — мрачно сказала она, садясь рядом со мной. — Божеское наказание, вот что это такое. Она со вчерашнего дня так и не протрезвела, а сейчас напилась по новой, да ещё сильней. Они так и сидели за столом, как сидят, когда я пришла. А эта, гостья, все выпытывала, как там все было с этой Фелей, и в голове у неё не укладывалось, что пани Уршуля лучшую подругу на тот свет отправила.
— Пани Уршуля сказала, что она сама стреляла?
— Так и сказала. Но не сразу. Когда я дверь открыла, эта гостья… как её там?
— Зеня, — тихонько подсказала я.
— Эта Зеня рассказывала, что её полиция расспрашивала и пани Уршулю обязательно будут расспрашивать. |