– Стану любоваться на него всю ночь. Включу ночник и буду радоваться, что ты у меня в жизни появилась.

Порадуешься минут пять, а потом возьмешь нож, вилку и слопаешь торт в одиночку!

Жанна понимала, что столько жирного и сладкого вредно даже для молодого организма, что уж говорить про пожилого человека. От жирного крема и толстых слоев бисквита у тети может подняться сахар, давление и что там еще поднимается обычно у стариков. И как знать, не станет ли этот торт причиной того, что у тети обострится какая-нибудь хроническая болячка. Ведь должна же у Любови Михайловны быть хоть какая-то болячка к ее-то восьмидесяти с гаком годочкам. Не заколдованная же она!

Объевшись жирным бисквитом, тетя запросто может угодить в больницу. А больницы у нас таковы, что оттуда очень легко и просто перекочевать и куда подальше. Но у Жанны не было даже времени, чтобы обдумать, хорошо это будет для нее или плохо. Не до того ей было.

С приездом тетушки у нее в квартире поднялась дикая кутерьма. Жанна металась от кухни к комнате, от Алины к тетушке, а потом обратно. Столько всего надо было успеть сделать! Застелить свежее белье, протереть пыль, разложить тетушкины вещи. Да еще оказалось, что на ночь тетя привыкла пить теплое молоко с медом, потому что это полезно для здоровья. И молоко требовалось одной строго определенной температуры, а градусника у Жанны дома не было. То есть был ртутный, но стоило ей о нем заикнуться, как тетушка подняла дикий визг:

– Ты что, отравить меня задумала? И не мечтай, что сумеешь себе все мое наследство заграбастать.

– Вы чего? – оторопела Жанна. – Если вы так про меня думаете, давайте прямо сейчас назад все переиграем. Поезжайте к себе, а я останусь тут.

Тетушка вмиг снова стала ласковой.

– Что ты, деточка. Я же просто пошутила.

Ночь прошла сравнительно спокойно. Тетушка всего-то три раза выбиралась в туалет, еще два раза прошаркала на кухню, чтобы попить там воды, и один раз разбудила Жанну, чтобы спросить, как открывается окно в ее комнате.

– Мне душно. Задыхаюсь просто, а форточки у тебя нет, – с укором произнесла она.

И хотя Жанна еще с вечера показывала родственнице, как открывать створку стеклопакета на проветривание, ей пришлось подняться и плестись вместе с тетушкой в ее комнату. Через час старушка вновь заглянула к племяннице.

– Чего вам еще? – простонала Жанна, которой только что удалось задремать.

Тетушка тысячу раз извинилась, но теперь ей было слишком прохладно.

– Спите так, – посоветовала ей Жанна. – На дворе весна, не простудитесь. Если хотите, вон запасное одеяло лежит, укройтесь им.

И не встала. Специально не встала, потому что почувствовала, что тетушка будет совсем не легким жильцом. И потому Жанне просто необходимо поберечь свои силы.

Рано утром она подняла Алину, отвела девочку в садик и убежала на работу. Ей удалось наняться мыть полы в одном офисе, но сделать всю работу было необходимо до прихода сотрудников, то есть до десяти утра. Обычно с половины восьмого и до открытия офиса Жанна все успевала, но сегодня ее то и дело отвлекала своими звонками тетушка:

– Дорогая, где у тебя сковорода?

– Зачем вам?

– Хочу напечь блинчиков к обеду. Ты же не позаботилась об этом.

Жанна объяснила, где найти сковородку, на которой она жарит блинчики. Но этим дело не закончилось. Тетушка позвонила ей еще несколько раз, чтобы по очереди узнать, где искать растительное масло, где спрятано молоко и почему она не видит муки, а также сахара и соли. Про каждый ингредиент тетушка вспоминала с примерно равными промежутками в полторы-две минуты.