Аннетта, высокая и крепкая блондинка, с волосами, уложенными в узел на затылке, как у Бетти Грейбл (так муж велел), работала администратором в гостинице. Обычно она носила удобные туфли, потому что по роду занятий ей приходилось много ходить. Она с усилием приподняла незнакомца со скамьи, обхватила его за плечи и повела по ярко освещенным улицам. «Странно, что он остановился в гостинице „Морская“, — подумала Аннетта. — Мог бы позволить себе что-нибудь получше».

Пакет с цукатами остался на скамье, где его чуть позже подобрал бродяга.

Аннетта довела незнакомца до гостиницы. Он открыл входную дверь, вошел в плохо освещенный, обшарпанный холл, взял у консьержа ключ от номера и поднялся по железной лестнице, погруженный в свои тайные думы.

«Интересно, что его так мучает», — размышляла Аннетта по дороге домой. Она опаздывала на два часа.

Джеймс совершенно не представлял себе свою неведомую участливую спасительницу; все, что он помнил об Аннетте, — это теплые, умиротворяющие объятия.

Джеймс и Хелен продолжали жить спокойной размеренной жизнью. Он заведовал отделом в муниципалитете, от него зависело благосостояние горожан. Она принимала активное участие в работе благотворительных фондов. Он играл в крикет. Она организовала кружок современного танца. Дочь училась в школе. Вся семья часто ходила в долгие прогулки по окрестным холмам.

Отец Джеймса умер. Мать выключила радио, забросила вязание и макраме, сдала дом внаем и с группой бойких вдовушек отправилась путешествовать: сначала по Великобритании, потом по Европе. Они отправлялись в морские круизы или летали на экзотические острова. Отовсюду мать посылала сыну и его жене яркие открытки — у Джеймса скопилась целая коробка.

Он всегда тщательно просматривал почту (Хелен прекрасно знала, какого письма он ждет, но относилась к этому с пониманием), старался первым ответить на любой телефонный звонок и показал жене фотографию сына.

Вскоре Джеймс снова собрался в Южную Африку, и Хелен вызвалась поехать с ним. Он не возражал.

Дейрдре из послушной скромницы превратилась в неуправляемое и жестокое создание.

— Гормоны играют, — вздохнула Хелен. — Господи, когда же это кончится!

Дочь презрительно фыркнула и заявила, что не поедет ни в какой Кейптаун.

— И вообще, не лезьте в мою жизнь! — выкрикнула она фразу, ставшую лозунгом подростков 1960-х годов. — Мы с Мэри без вас прекрасно обойдемся.

Мэри была ее лучшей подругой. Джеймс и Хелен уехали в Кейптаун без дочери, надеясь, что к их возвращению бунтарский период окончится.

Теперь самолет делал только две промежуточные посадки: в Солсбери и в Йоханнесбурге.

В Кейптауне они поселились в приличной гостинице с видом на океан. Хелен была очарована городом. Они арендовали машину и проехали вдоль побережья, любовались садами и виноградниками, взобрались на Столовую гору. Джеймс попытался найти уличный рынок в малайском квартале, но его, по-видимому, закрыли, чтобы не разводить грязь.

Джеймс внимательно всматривался в лица окружающих — гостиничные постояльцы, прохожие, посетители садов, — выискивая юную копию себя. Хелен заметила это и тоже стала приглядываться, не мелькнет ли где юное лицо, знакомое ей по армейским фотографиям мужа.

Через несколько дней Джеймс сказал, что надо посетить университет, где уже шли занятия. Они обошли все здания и территорию университета, разглядывая лица студентов: может быть, вот он, Джимми, Джеймс Рейд-младший, идет навстречу в толпе друзей или за руку с девушкой. Так прошло два дня. Настало время возвращаться домой.

— Не отчаивайся, — сказала ему Хелен. — В один прекрасный день ты получишь письмо. Или он позвонит. Или просто возьмет и приедет, вот увидишь.