Араб, говоривший по-английски, направил на Малко указательный палец:

– You, Jew!

Малко пожал плечами и добродушно улыбнулся, хотя внутренне был страшно напряжен.

– No, I'm not a Jew, – медленно произнес он.

Но того было уже не остановить.

– Spy! – выкрикнул он. – Israeli spy!

В толпе послышался яростный ропот. В воздухе замелькали кулаки.

Изо всех сил стараясь не поддаваться панике, Малко стал выходить из круга зевак. В тот же миг человек, назвавший его шпионом, истерически взвизгнул и вцепился в его пиджак. Толстые губы араба брызгали слюной, дыхание напоминало запах сточной канавы.

Кто-то ударил Малко кулаком в спину. Теперь уже все присутствующие наперебой кричали, оскорбляя его. Он не решался оказать сопротивление, опасаясь, что арабы пустят в ход ножи. Он лишь повторял:

– I'm not a Jew.

Вдруг он почувствовал, как чья-то рука ухватила его за брюки у колена. Он оттолкнул араба и обернулся. Какой-то местный подросток подполз к нему сзади на четвереньках и уже собирался перерезать ему поджилки. Малко лягнул его ногой и угодил прямо в подбородок. Тот упал навзничь. Ошеломленные арабы на мгновение замерли, но Малко не успел воспользоваться общей растерянностью и унести ноги. Орущая толпа уже бросилась к нему. Он увидел, как у многих блеснули лезвия ножей. К счастью, его противники были так многочисленны, что даже мешали друг другу. Ему удалось оттолкнуть первых нападавших и ворваться в лавку зеленщика. Туда, по крайней мере, они могли войти только по одному.

Взрослым вторили пронзительные вопли детей:

– Spy, Jewish spy!

Стоя поблизости, усатый сыщик с восторгом наблюдал за этой сценой, предвкушая продвижение по службе. Его инициативу наверняка одобрят! Нужно было лишь успеть вырвать Малко из рук разъяренной толпы, если дело запахнет убийством.

Малко что было сил толкнул назад первого вбежавшего араба. И тут у него замерло сердце: другого выхода в лавке не было. Он с ужасом вспомнил участь Нури Саида, которого толпа разорвала на части. 15 июля 1958 года куски его тела развесили на дереве на одной из багдадских улиц.

Сейчас на лавку уже наседало около пятидесяти человек – взрослых и детей. Кое-кто из «народных мстителей», оказавшись рядом с витриной, начал заодно прятать за пазуху приглянувшиеся фрукты.

Изрыгая проклятия, на порог прыгнуло сразу несколько арабов. Один из них размахивал тридцатисантиметровым кинжалом, скорчив такую свирепую гримасу, что в другой обстановке она показалась бы комичной. Но сейчас Малко было не до смеха.

Выбросив вперед скрещенные руки, он отразил удар, и лезвие его не задело. Но это позволило ему выиграть лишь несколько секунд. Крохотная лавочка уже наполнились орущими людьми. Позади первых наступающих Малко заметил двух шестнадцатилетних арабов, державших толстую витую веревку. Церемония повешения с успехом заменяла багдадской молодежи занятия в кружках и секциях Дома культуры. Его собирались линчевать!

В тот момент, когда человек с кинжалом замахнулся снова, Малко вдруг вспомнил последний совет Теда Хейма.

Фотография!

В тот день он лишь усмехнулся, но сейчас у него не было выбора.

Малко лихорадочно полез в карман, сразу же нашел фотографию и выставил ее вперед. Араб, собиравшийся распороть ему живот, замер с поднятым кинжалом, присмотрелся и вдруг опустил оружие. Лицо его расплылось в широкой улыбке, обнажившей почерневшие зубы. Он обернулся к напиравшим сзади землякам и обратился к ним с длинным монологом. В ответ послышались нетерпеливые крики. Тогда он взял у Малко фотографию и показал ее остальным.

Она снова возымела почти мгновенное действие. Кулаки опустились , и в адрес Малко послышалось уважительное бормотанье.

Обладатель кинжала почтительно вернул ему фотографию.