— Слышал, какие-то неприятности у Кольцова? — подстегивает Гольдмана Манцев.

— Кольцов, он ерш колючий, его просто так не проглотишь, — отвечает Гольдман. Он утонул в мягком ампирном кресле с крепко продавленным сиденьем, и над столом стала видна только его огромная голова.

Манцев усмехается.

— И все же. Чувствую, тут серьезно. Парня надо выручать, — продолжает Исаак Абрамович. — Судя по всему, нашла коса на камень.

— А что этот?.. — Манцев худой, длинной рукой артистически обрисовывает остроконечную бородку и очки.

— Он, Василий Николаевич, ферзь при короле, а наш полномочный комиссар — всего лишь пешка, хотя и сильно продвинувшаяся.

— Давно мы с тобой в шахматы не играли.

— Давно…

— Надо срочно отправлять его в ИНО, как и хотел Дзержинский.

— Феликс Эдмундович теперь неизвестно когда прибудет в Москву. А в ИНО Кольцов окажется один на один среди настоящих акул! Нет-нет, там он будет более уязвим. Особенно если продолжит начатое дело — Реввоенсовет-то рядышком, достанут… Что касается ИНО, там сейчас своя борьба. Дело новое, идет распределение должностей…

— Ох, и бюрократами мы стали, — вздыхает Манцев. — Иногда самому себе хочется казацких плетей отвесить за бумажную возню!

Гольдман звучно кладет кулак на сдвинутую к краю стола карту, на то место, где Днепр в своем беге к Черному морю совершает плавный поворот к западу.

— Вот куда его надо отправить. Под Каховку, в Тринадцатую армию. Там нужен крепкий начальник нашей чекистской группы. Вот-вот начнутся бои, а мы до сих пор плохо прощупали Второй корпус Слащева. А Слащев — еще тот фрукт… Да и в тылу Тринадцатой не все гладко. В плавнях полно зеленых, которые грабят обозы. То ли откололись от махновцев, то ли слащевцы промышляют… А такое вы слышали? Банда атамана Задувало-Гроссфаухен! Откуда он взялся? — Гольдман улыбается. — Я за эту поездку там такого насмотрелся!

— И считаешь, что для Кольцова это самый лучший выход?

— Иного не вижу.

Манцев размышляет:

— В Тринадцатой сейчас командармом Уборевич. Это хорошо. С ним Кольцов сойдется. Но Уборевич в Ставке, а непосредственно в войсках под Каховкой Эйдеман. Тот покруче… Но главное — Кольцову придется работать с Землячкой. Она, как начальник политотдела армии, кажется, всех мужиков там забрала в свой кулак… И по поводу Махно разделяет точку зрения Троцкого… Не попасть бы Кольцову из огня да в полымя?

— Надо ему четко поставить задачу: агентурная и разведывательная работа. И ничего больше. Отсечь от него все другие дела. И сразу поставить дело так, чтобы никто не вмешивался.

Манцев растянул в улыбке тонкие, правильного рисунка губы. Такая улыбка сводила с ума всех работниц его ведомства! И где только отыскали для работы в ЧК такого красавца?

— Розалия Самойловна вмешивается во все, — замечает Манцев.

— И все же это лучше, чем оставлять Кольцова здесь или отправлять в ИНО, — возражает Гольдман. — Подальше положишь — поближе возьмешь. Он еще пригодится.

— Так как же мы его на фронте-то сохраним?

— Пуля слепа. А здесь Кольцов издалека виден, ясная мишень. Так что, пожалуй, выбора-то и нет. Цугцванг!

— Цугцванг, Исаак Абрамович… Ладно! Решено!

Манцев вызвал секретаря.

— Пиши, Петр Васильич, приказ. Полномочного комиссара Кольцова откомандировать в Правобережную группу войск Тринадцатой армии. Передать в его распоряжение всех наших местных сотрудников.