Угрюмый сторож ханских жен

Ни днем, ни ночью к ней не входит;

Рукой заботливой не он

На ложе сна ее возводит;

Не смеет устремиться к ней

Обидный взор его очей;

Она в купальне потаенной

Одна с невольницей своей;

Сам хан боится девы пленной

Печальный возмущать покой;

Гарема в дальнем отделенье

Позволено ей жить одной:

И, мнится, в том уединенье

Сокрылся некто неземной.

Там день и ночь горит лампада

Пред ликом девы пресвятой;

Души тоскующей отрада,

Там упованье в тишине

С смиренной верой обитает,

И сердцу всё напоминает

О близкой, лучшей стороне;

Там дева слезы проливает

Вдали завистливых подруг;

И между тем, как всё вокруг

В безумной неге утопает,

Святыню строгую скрывает

Спасенный чудом уголок.

Так сердце, жертва заблуждений,

Среди порочных упоений

Хранит один святой залог,

Одно божественное чувство...

Настала ночь; покрылись тенью

Тавриды сладостной поля;

Вдали, под тихой лавров сенью

Я слышу пенье соловья;

За хором звезд луна восходит;

Она с безоблачных небес

На долы, на холмы, на лес

Сиянье томное наводит.

Покрыты белой пеленой,

Как тени легкие мелькая,

По улицам Бахчисарая,

Из дома в дом, одна к другой,

Простых татар спешат супруги

Делить вечерние досуги.

Дворец утих; уснул гарем,

Объятый негой безмятежной;

Не прерывается ничем

Спокойство ночи. Страж надежный,

Дозором обошел эвнух.

Теперь он спит; но страх прилежный

Тревожит в нем и спящий дух.

Измен всечасных ожиданье

Покоя не дает уму.

То чей-то шорох, то шептанье,

То крики чудятся ему;

Обманутый неверным слухом,

Он пробуждается, дрожит,

Напуганным приникнув ухом...

Но всё кругом его молчит;

Одни фонтаны сладкозвучны

Из мраморной темницы бьют,

И, с милой розой неразлучны,

Во мраке соловьи поют;

Эвнух еще им долго внемлет,

И снова сон его объемлет.

Как милы темные красы

Ночей роскошного Востока!

Как сладко льются их часы

Для обожателей Пророка!

Какая нега в их домах,

В очаровательных садах,

В тиши гаремов безопасных,

Где под влиянием луны

Все полно тайн и тишины

И вдохновений сладострастных!

Все жены спят. Не спит одна.

Едва дыша, встает она;

Идет; рукою торопливой

Открыла дверь; во тьме ночной

Ступает легкою ногой...

В дремоте чуткой и пугливой

Пред ней лежит эвнух седой.

Ах, сердце в нем неумолимо:

Обманчив сна его покой!..

Как дух, она проходит мимо.

Пред нею дверь; с недоуменьем

Ее дрожащая рука

Коснулась верного замка...

Вошла, взирает с изумленьем...

И тайный страх в нее проник.

Лампады свет уединенный,

Кивот, печально озаренный,

Пречистой девы кроткий лик

И крест, любви символ священный,

Грузинка! всё в душе твоей

Родное что-то пробудило,

Всё звуками забытых дней

Невнятно вдруг заговорило.

Пред ней покоилась княжна,

И жаром девственного сна

Ее ланиты оживлялись

И, слез являя свежий след,

Улыбкой томной озарялись.

Так озаряет лунный свет

Дождем отягощенный цвет.

Спорхнувший с неба сын эдема,

Казалось, ангел почивал

И сонный слезы проливал

О бедной пленнице гарема.