– То есть вы хотите сказать, – начала медленно соображать девочка, – что, когда во втором полугодии родители заберут меня отсюда, я смогу вернуться в свой 9-й «А»?

– Именно так, – согласилась с ней Александра Модестовна, – только я искренне надеюсь, что тебе у нас понравится и ты останешься учиться здесь и дальше.

«И не надейся!» – подумала Даша, зло глядя в черные глаза директрисы.

– Ну, не будем далеко загадывать, – Александра Модестовна снисходительно потрепала по плечу свою новую воспитанницу и обратилась к застывшим в нелепых позах ее растерянным родителям: – Прощайтесь, пожалуйста, и Анна Михайловна отведет вашу дочь во двор пансиона. Там через пятнадцать минут начнется торжественная линейка, посвященная началу учебного года.

Даша бросилась на шею маме. Их вместе, вдвоем, обнял папа, и они весьма надолго застыли скульптурной аллегорической композицией «прощание». Они, наверно, стояли бы так всю оставшуюся жизнь, если бы Александра Модестовна с бесконечным терпением в голосе не предложила все-таки расстаться. Папа, очнувшись, не без труда отцепил Дашины руки от маминой шеи. С виноватым лицом и дергающимися губами он вывел жену из кабинета директрисы частного пансиона.

Даша обреченно смотрела им вслед, а в мозгу бились слова: «Все! Бросили! Кончено!» И вздрогнула, когда ей на плечо легла рука Анны Михайловны.

– Пойдем, Даша, к классу, – мелодичным голосом проговорила Анна Михайловна. В нем, в этом голосе, было столько молодой силы и жизнерадостности, что Даша несколько приободрилась. «А вроде она ничего, не злая», – подумала она о своей классной руководительнице, которую Александра Модестовна, видимо, для смеха называла классной дамой.

Оглядываясь на дверь, будто ожидая еще раз увидеть в ее проеме родителей, Даша пошла за Анной Михайловной к другим дверям в углу кабинета директрисы. Оттуда они попали в узкий коридорчик, который, изгибаясь буквой «Г», вывел их опять на мраморную площадку перед дверью кабинета Александры Модестовны. Анна Михайловна обогнула лестницу, ведущую вверх, и стала спускаться с бельэтажа вниз. Там оказалась еще одна массивная дверь. Толкнув ее, Анна Михайловна вывела Дашу на залитый солнцем дворик, где уже чинно стояли в ряд учащиеся пансиона А.М. Бонч-Осмоловской. По сравнению с Дашиной огромной школой их было немного. В пансионе было всего по одному классу в каждой параллели, а учеников в каждом из них – не больше пятнадцати. Таким образом, во внутреннем дворике старинного особняка на Васильевском острове Санкт-Петербурга на торжественную линейку выстроились столько человек, сколько их собралось бы в Дашиной школе в параллели восьмых классов и парочке девятых.

– Познакомьтесь с вашей новой подругой, – предложила своему классу Анна Михайловна. – Ее зовут Дашей Казанцевой. Прошу любить и жаловать. – Учительница подтолкнула Дашу к долговязой худенькой девочке с жиденьким белобрысым хвостиком и добавила: – Становись, Даша, рядом с Лерой Веденеевой. У вас и кровати в дортуаре будут рядом. Есть смысл подружиться.

Анна Михайловна удалилась, а Даша вопросительно посмотрела в глаза Лере: мол, как? Будем дружить? Лера равнодушным взглядом скользнула по Дашиному лицу и завела глаза к небу, голубую чистоту которого не омрачало абсолютно ничего, а потому и смотреть на него было незачем. Даша независимо пожала плечами и с любопытством оглядела стоящих рядом девочек. Все они, как и Даша, были одеты в клетчатые юбки и синие жилетки с золотыми пуговицами.