— Спрячь его куда-нибудь, пока я в ванной. Потом обсудим — похоже, именно нам придется заниматься устройством уроков для Анны.

Глава 7

ДЕНЬГИ

Когда дети сели завтракать, дядя Сесил сказал:

— У меня правило: за едой не говорить ничего кроме очень важного или веселого.

Это неприятно удивило детей, но они только искоса переглянулись. Когда они жили в доме на колесах или у Жардека с Бабкой, то за столом у всех было столько новостей, что обычно говорили все одновременно, редко обращая внимания на то, что говорят другие. Иногда Кристофер бил кулаком по столу и кричал: «Тише, в конце концов!» или что-нибудь в таком духе. Обычно так бывало, когда у него были проблемы с картиной.

К счастью, на завтрак было именно то, что дети любят — после хлопьев дали вареные яйца — и хотя Анна не доела половину яйца, дядя Сесил этого не заметил, так что все прошло нормально.

После завтрака дядя Сесил велел им идти в свои комнаты и помочь тете с уборкой.

— Старое чудовище! — пробурчал Гасси на лестнице. —Видел бы он, как мы помогали Бабке. Мне кажется, он думает, что мы даже кровать сами застелить не можем.

Анна спросила Франческо:

— Если я принесу ленточку, ты сможешь заплести мне косичку?

Франческо удивился:

— Ты же раньше так никогда не делала.

— Это будет ужасно выглядеть, — добавил Гасси.

Анна сбегала в свою комнату и вернулась с красной ленточкой под цвет платья, которое ей купил сэр Уильям. У Анны были темные глаза и волосы, поэтому даже когда она была бледна, как в этот момент, красный цвет был ей к лицу.

— В Стамбуле я носила распущенные волосы, потому что не могла сама собрать их на макушке, — ей не надо было добавлять «как это делала Ольга», потому что мальчики и так ее поняли, — но я думаю, в этом доме это будет к месту. Здесь очень чисто, везде порядок и с косичкой будет намного опрятнее.

Кристофер заплел ей косичку и завязал красной лентой на конце. Ему стало грустно, потому что сразу вспомнился Того, которому всегда на дни рождения и Рождество заплетали хвост в косичку. Но он не стал этого говорить остальным. Вместо этого он сказал Анне:

— Хорошо, что ты зашла. Нам с Гасси есть что тебе рассказать. Дядя не разрешит тебе заниматься танцами, он считает, что это плохо.

Анна резко развернулась и посмотрела ему в глаза. Ее лицо стало еще бледнее.

— Мне все равно, что он думает. Мне он не нравится, и я буду танцевать. Я должна танцевать, вы же помните, что говорил Жардек.

Франческо спросил Гасси.

— Куда ты положил конверт с адресом с'Уильяма?

Это успокоило Анну.

— Ну, конечно. Я и забыла, что у нас есть его адрес. Мы сейчас же пойдем и все ему расскажем. Он поймет и поможет нам.

Гасси показал на шкаф.

— В таком доме даже нижняя полка, которой никто не пользуется, накрыта бумагой, — он открыл дверцу шкафа, чтобы все могли сами убедиться в правильности его слов. Каждая полка была покрыта бледно-зеленой моющейся бумагой с нарисованными листочками. — Там, внизу, в глубине, — указал он на нижнюю полку, — лежит конверт с'Уильяма. Тетя никогда сюда не заглянет.

— Хорошо, — сказал Франческо. Потом он снова повернулся к Анне. — Мы далеко от Лондона, где живет с'Уильям, а он сегодня уезжает на Аляску. Если бы он оставался в Лондоне, я бы даже пешком до него добрался и попросил продать нашу картину.

Анна была истинной дочерью своего отца. В ее голосе слышалось отчаяние.

— Мне нужно учиться, — сказала она, — и у лучшего учителя. Если мы не можем продать картину, нужно продать что-нибудь из этого дома.

Неожиданно Франческо ощутил себя старшим.