«I`m the hunter, I`m behind you, I`m the tiger…» — про себя пропел Рокотов и задом наперед отполз к ведущему вниз колодцу.

Чаша терпения у албанского командира была переполнена. Еще чуть-чуть — и он примется расстреливать своих. За малейшую провинность, или просто так, без причины. И тогда кто нибудь из бойцов не выдержит и выпустит пулю уже в командира. Таков закон стаи, в которую почти превратился спаянный отряд УЧК. Двое суток назад его бойцы были воинским коллективом, организованной бандой, а теперь… Потерявшие две трети состава боевики в любой момент могли стать толпой безумцев с автоматами. И тогда каждый будет рваться на волю, убивая всех, кто окажется на пути. Из тридцати бойцов уцелеют два-три — те, кто успеет раньше нажать на спусковой крючок.

Такая перспектива вполне устраивала русского биолога. К этому он и вел, методично запугивая косоваров последовательной прополкой отряда. Двое суток адского напряжения даром не прошли; в воздухе пахло коллективным психозом.

Но Ясхар был слишком опытен, чтобы сдаться без боя. Он обвел взглядом строй и заставил себя говорить тихо.

— У всех нервы взвинчены. И у меня, и у вас. Поэтому я объявляю премию, — агент ЦРУ вытащил из кармана пачку долларов. — Здесь двадцать тысяч. Кто доставит мне труп диверсанта, получит эти деньги. За живого диверса я плачу вдвое больше…

Взгляды бойцов прояснились, стали осмысленными. Волшебное слово «деньги» перевешивало даже страх перед неуловимыми убийцами. При всей своей якобы патриотичности албанцы так и остались примитивными грабителями, готовыми за твердую валюту резать кого угодно.

Расчет Ясхара оказался верным.

— Каждый получит или вся группа? — спросил седой сорокалетний солдат.

Вопрос отражал настроение всех косоваров.

— Каждый, — твердо заявил Ясхар. — Разделитесь на группы по пять человек. Если не струсите и слаженно погоните диверсов, то через несколько часов получите свои деньги. Все, разошлись! Двое ко мне. Ты и ты. Сопроводите меня вниз. Я хочу лично убедиться, что все ходы перекрыты…

Агент ЦРУ спустился до второго этажа и двинулся вдоль приоткрытых дверей, ведущих в помещения складов. Двое молодых албанцев шли в трех шагах позади, держа винтовки М-16, как герои американских боевиков, — ствол под углом направлен вверх, левая рука на цевье, правая охватывает узкую часть приклада. Красиво, но совершенно бессмысленно в боевых условиях. Чтобы начать стрельбу из такого положения, потребуется не меньше трех секунд. Однако косовары в такие тонкости не вдавались, бездумно копируя виденных по телевизору морских пехотинцев. И красуясь перед своим американским командиром.

Все произошло мгновенно.

Из-за двери вылетел темный смазанный силуэт, Ясхар дернулся и обвис, ударом ноги неизвестный швырнул правого сопровождающего на левого и, прикрываясь телом командира отряда, скрылся вместе с ним в проеме. Грохнула стальная дверь, и все стихло.

Албанцы вскочили, принялись поливать свинцом двадцатисантиметровую плиту герметичного люка, но, конечно, безрезультатно. Диверсант переиграл их по очкам, захватив в плен единственного, кто мог координировать действия отряда.

Один боец остался возле двери, другой побежал за подмогой.

Спустя двадцать минут на шестом этаже собралось двадцать пять косоваров. Пожилой солдат, взяв руководство на себя, приказал принести ацетиленовую горелку и вскрыть дверь.

Вентиляции в этом помещении не было. Диверсант вместе со своим пленником был заперт в каменном мешке объемом в шестьдесят кубических метров.

Владислав выглянул в щелочку между железным косяком и дверью и увидел задумчиво бредущего смуглого албанца. За ним гордо топали двое бойцов с американскими автоматическими винтовками. На их лицах застыло высокомерно презрительное выражение, свойственное людям с крайне низким интеллектом.