Не такого уж, заметим, и давнего - ведь «великой криминальной революции» всего-то от роду пятнадцать-двадцать лет.

Но только задень, только попробуй встать на пути или просто косо посмотреть на такую «персону» - внешний лоск мгновенно исчезнет, а натянутая на челе маска благодетеля и радетеля народных интересов тут же сменится волчьим оскалом. Ибо, как пел уроженец здешних мест, лидер группы «Чайф» Владимир Шахрин: «В этом месте по-другому не прожить!»

Синие

Развитие криминальной обстановки на Урале имеет свои особенности, продиктованные самой историей индустриализации Страны Советов. В годы первых пятилеток одной из самых больших ударных строек бывшего СССР был Уралмаш. Вопреки бытующему, особенно среди стариков, мнению тогда на стройках Урала трудились не столько комсомольцы-добровольцы, сколько искупающие вину перед родиной уголовники. До сих пор в Екатеринбурге существуют семьи, где в трех-четырех поколениях сидели все. Не мотавший срок на нарах считался здесь человеком второго сорта, белой вороной и всеми силами старался смыть «позорное пятно» законопослушания. Пожалуй, ни водном регионе России преступность не носит такого семейного характера, как в Екатеринбурге - самом крупном промышленном центре Урала.

Один из наиболее показательных тому примеров - История семейной банды братьев Лесных, которая образовалась в Екатеринбурге в 1989 году. Сначала они занимались квартирными кражами, но по мере роста банды перешли на разбойные нападения и грабежи. Только за период с 8 сентября по 18 октября 1989 года они совершили 24 преступления. Короче, работали по-стахановски, не жалея себя и уж, понятное дело, не жалея своих жертв.

В начале девяностых «лесная братва» была обезврежена. По делу в качестве обвиняемых проходили 22 человека, в том числе две женщины. Банда работала «грязно», в ней не было дисциплины, не было и единого, всеми признанного лидера.

Словом, полнейшая анархия. А поскольку тщательного отбора «кандидатов-душегубов» не проводилось, неудивительно, что в ряды банды затесался некто Александр Махов - полный, как выяснилось в дальнейшем, беспредельщик. В ночь с 18 на 19 июля на пару с ещё одним «лесным» он затеял ссору на Макаровском мосту. В результате Махов с дружком сбросили двоих противников с моста, с высоты семи метров.

Впоследствии подельник Махова получил срок, а вотсам Махов, как значилось в обвинительном заключении, «3 июля 1990 года, находясь в спецмашине (автозаке) при этапировании его конвоем из СИЗО г. Свердловска до Верх-Исетского суда, отогнув лист железа на полу кузова машины, вылез в проделанное отверстие и скрылся» . Снова объявился Махов уже в банде Овчины. Но это уже была новая глава в криминальной истории Екатеринбурга, история вражды двух преступных группировок - Трифона и Овчины.

Собственно, вражда их и погубила. В конце восьмидесятых Андрей Овчинников (его вторая кличка - Банзай) и Алексей Трифонов подчинялись местному авторитету Черепу (Черепанов), вместе ходили на дело в масках а-ля Кинг-Конг, а в 1990 году уже вовсю охотились друг за другом и плевать хотели на своего бывшего наставника . Причина весьма банальна: нежелание мирного раздела сфер влияния. А ведь ещё кот Леопольд учил: «Ребята, давайте жить дружно!»

Только что вырвавшийся на волю Александр Махов, прозванный за способ побега Шварценеггером, попал аккурат к началу войны и уже с осени 90-го вовсю участвовал в погонях со стрельбой. До января 1991 года между враждующими группировками произошли как минимум пять стычек с пальбой. Причем не только из гладкоствольных обрезов-лупар: банда Трифона стреляла по своим врагам из пулеметов (не из чапаевских ли?).

Поздним вечером 7 января 1991 года во время очередной автомобильной погони «трифонят» за машиной Овчины слепая очередь угодила в автобусную остановку.