|
Например, незадолго до начала Первой мировой войны в Петербурге работала шайка воров, использовавших в своей профессиональной деятельности немудреную легенду «извиняйте, обозналися!». Выбирая жертву, как правило находившуюся в состоянии легкого подпития, они набрасывались на человека и принимались его всячески обнимать, лобызать и похлопывать по плечу. Соответственно, не забывали и о карманах. Затем недоумевающему человеку приносились самые искренние извинения: мол-де, простите, господин хороший, не за того вас приняли.
Господин хороший извинял, а по прошествии некоторого времени обнаруживал пропажу бумажника. А вот компашка киевских карманников облюбовала для демонстрации своих вежливых манер трамвайные остановки около крупных городских рынков. Всякий раз, когда очередная торговка-мешочница со своими «кутулями», изрядно наторговав, возвращалась домой и пыталась втиснуться на заднюю площадку трамвая, откуда ни возьмись на помощь ей спешили двое услужливых молодых люди. И пока один помогал торговке занести в вагон её крупногабаритное имущество, другой ловко подрезал кошелек с дневной выручкой. Надо сказать, что трамвай как «место работы» всегда пользовался особой популярностью в среде карманных воров. Неудивительно, что вопросы, касающиеся работы общественного транспорта, отслеживались ими с неподдельным интересом. В феврале 1915 года газета «Саратовский листок» опубликовала курьезную и совершенно невероятную по нашим временам заметку, озаглавленную «Ходатайство воров». В ней говорилось о том, что на имя харьковского губернатора Д. И. Багалии от местных карманных воров поступила «характерная петиция», в которой те просят городского голову не увеличивать числа вагонов трамваев. «Пока скопляется публика у остановок, пока в вагонах давка - жить ещё можно, при увеличении же вагонов публика разредится, и тогда прощай кошельки. Мы люди семейные, а по обстоятельствам военного времени карманы у обывателей тощи, и ежели теперь живем кое-как, то что с нами будет тогда? Надо и об интересах карманников подумать. Мы тоже обыватели». Соответственно, «петиция» эта была покрыта подписями вроде «Санька Студень», «Ванька Кривой» и т. д. О том, как отреагировал господин Баталия на столь вежливую просьбу представителей «профсоюза ручного труда», история, к сожалению, умалчивает.
Глава 2 НИ ИМЕНИ, НИ РОДУ - ОДНИ КЛИКУХИ ПОГАНЫЕ…
(БАНДИТСКАЯ РОССИЯ СОВЕТСКОГО РОЗЛИВА)
Свобода, свобода, эх, эх, без креста…
Практически ни один советский фильм про революцию семнадцатого года не обходился без эпизода, в котором опьяненная ветром свободы толпа освобождает из тюрем политзаключенных, а вместе сними на волю выходят уголовники - убийцы, налетчики, воры-рецидивисты. И вот уже их кургузые пиджачки в талию и кепки-капитанки - непременные аксессуары бандитского форса того времени - мелькают среди солдатских шинелей, матросских бушлатов и студенческих тужурок… Идея всеобщей амнистии пришла в головы членам Временного правительства ещё в марте 1917 года. По замыслу Керенского, это был высший акт социальной справедливости, «открывающий путь к обновлению и светлой жизни и для тех, которые впали в уголовное преступление». Но оказавшиеся на свободе уголовники не оправдали надежд Александра Федоровича: они моментально сориентировались в новых условиях, после чего страну захлестнула небывалая доселе волна преступности. Словом, как говорили в Одессе, «блатные тут же скикали, что вместе с революцией пришли золотые для них времена». А потом наступил октябрь 1917-го. Власти революционного Петрограда первыми столкнулись с полным беззаконием и разгулом уголовного беспредела: газетные сводки того времени пестрели сообщениями об убийствах и грабежах, разгромах съестных лавок, налетах на ломбарды, гостиницы, акционерные общества. |
