Посему неудивительно, что, несмотря на рост общего числа преступлении, многие их разновидности, существовавшие до революции, постепенно исчезли, сойдя на нет. Причин тому, помимо «беспредела чекистов», много: Гражданская война, политика военного коммунизма, нищета, эмиграция. Многие «профессионалы» - представители русской преступной элиты - уехали из страны добровольно вслед за отступающими белыми войсками. Оставшихся же новое правительство пыталось выселить из больших городов принудительно, в том числе грозя жесткими карательными мерами: В частности, представителям правоохранительных органов разрешалось расстреливать пойманных на месте преступления без суда и следствия. Бывали случаи, когда карманникам ломали пальцы, чтобы они больше никогда не смогли заниматься воровским ремеслом. Однако как бы жестоко ни расправлялась власть с уголовниками, она все-таки считала их в какой-то степени социально близкими. В этой связи любопытно заявление наркома Крыленко , в котором он утверждал, что «каждое преступление есть продукт данной социальной системы, и в этом смысле уголовная судимость по законам капиталистического общества и царского времени не является в наших глазах тем фактом, который кладет раз и навсегда несмываемое пятно… Мы знаем много примеров, когда в наших рядах находились лица, имевшие в прошлом подобные факты, но мы никогда не делали отсюда вывода, что необходимо изъять такого человека из нашей среды. Человек, который знает наши принципы, не может опасаться, что наличие судимости в прошлом угрожает его поставить вне рядов революционеров».

Крыленко отчасти прав - история действительно знает немало примеров, когда бывших уголовников, когда это было выгодно, новая власть выбирала себе в попутчики. Правда ненадолго. Когда надобность в таковых отпадала, их, по законам революционного времени, просто пускали в расход. Одним из таких попутчиков был знаменитый одесский бандит Мишка Япончик, ставший прототипом дерзкого, циничного, но при этом чертовски обаятельного Бени Крика - из «Одесских рассказов» Исаака Бабеля.

Но представьте, представьте,

что Мишка Япончик, в своем роде, конечно, один…

Мишка Япончик (его настоящее имя Моисей Винницкий) родился в семье биндюжника в самом сердце Одессы - на Молдаванке. Свою кличку он получил ещё в детстве за смуглую кожу и чуть прищуренный взгляд слегка раскосых глаз. Жизнь и преступные деяния короля Молдаванки до сих пор овеяны слухами и легендами. Некоторые их них - вполне реальны, однако всё же большинство - из разряда мифотворчества. Одни исследователи, к примеру, утверждают, что нет никаких документов и доказательств, подтверждающих, что у Япончика были неприятности с законом до революции. Другие, напротив, доказывают, что Мишка - бандит с дореволюционным стажем, который был приговорен к смертной казни за то, что, связавшись с эсерами, взорвал полицмейстера Михайловского полицейского участка подполковника Кожухаря. Впоследствии, правда, смертная казнь была отменена, но десять лет Мишке все-таки пришлось отсидеть. Причем чуть ли не в одной камере с бессарабским бандитом Григорием Котовским.

Существует также версия о том, что 14-летний Мойша впервые взял в руки оружие во время еврейских погромов в Одессе в 1905 году. Попробовав однажды, он-де так прикипел к револьверу системы наган, что больше уже с ним не расставался.

Так или иначе, но к началу первой революции под знаменами Япончика воевала уже огромная уголовная армия. Ее бойцы совершали налеты, убивали, грабили и считались полноправными хозяевами города. Удачливость Япончика объяснялась просто: он всегда «знал за облаву», поскольку практически все полицейские чины Одессы были у него на довольствии, получая достойное жалованье.

В своих рассказах Исаак Бабель описывает налетчиков Япончика с изрядной иронией, но в то же время и с неприкрытой симпатией: «…Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты,  их плечи охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной лазури».