При таких раскладах версия инициации призыва Иванькова на «сверхсрочную службу» представляется вполне убедительной. Авторитетами криминального мира Москвы Вячеслав Кириллович, с его былыми заслугами и обостренным чувством справедливости, действительно мог рассматриваться как некая объединяющая сила - как суперавторитет, который смог бы сплотить вокруг себя славянские бандитские группировки столицы. Вот только очевидно, что ни старейшие законники с их былыми заслугами, ни новоиспеченные авторитеты (пусть даже уровня Сильвестра и Шурика Захара) не смогли бы самостоятельно провернуть такую тему. Одно дело, по своим каналам обеспечить сидельцу достойные условия содержания, похлопотать о переводе на козырную должность либо, на худой конец, попробовать организовать побег… Но вот организовать досрочный выход на свободу с чистой совестью - это уже сверхвысший пилотаж. Тем более, если речь идёт о сидельце такого уровня . Словом, без влиятельных посредников из числа «государственных мужей» было не обойтись, и, похоже, именно такую роль сыграли вышеупомянутые Святослав Федоров, Иосиф Кобзон и другие. Нетрудно предположить, что санкцию на подобное посредничество им должно было выдать… само государство в лице уполномоченных на то чиновников. Да-да, это только на первый взгляд такое умозаключение кажется диким. А вот уже на второй… Вспомните историю: когда Красной армии пришлось особенно туго сам Троцкий распорядился мобилизовать в её ряды отпетого маргинала батьку Махно с его архаровцами.

И ничего, никто особо не возмущался.

Кстати, на что-то подобное в свое время намекал и герой скандально известной документальной книги Пола Хлебникова «Разговор с варваром» Хож-Ахмед Нухаев (Хожа). Отвечая на вопрос американского корреспондента «Кто в первые несколько лет правления Ельцина представлял наибольшую угрозу для чеченской общины?», Нухаев так и сказал: «Государство российское». И далее развил свою мысль: «…Органы, силовые структуры сосредоточились, и, естественно, все эти группировки разные, они также сосредоточились, чтобы война целенаправленно пошла против чеченцев. То есть здесь государственные силы начали и другие силы славянские как бы исполняли. И тогда, естественно, все другие отмежевываться стали от чеченцев. То есть вся машина - и официальная, и неофициальная, - объединившись, пошла против чеченцев. И там, где чеченские были компании, где находились чечены, туда посылали бандитов, и они атаковали. Бывало даже, что милиция или КГБ переодевались и вместе с ними шли громить чеченцев».

У нас нет оснований целиком и полностью доверять словам господина Нухаева. И всё же факт остается фактом: в ноябре 1991 года Вячеслав Иваньков выходит на свободу и приезжает в Москву. В самом скором времени в российской столице действительно начинает разворачиваться кампания против черных, о начале которой, по слухам, было официально объявлено на внеочередной воровской сходке, посвященной возвращению «авторитета Всея Руси». Как результат, заинтересованные в изгнании южан из Москвы или, что то же самое, в расширении собственных зон влияния преступные столичные авторитеты стали охотно группироваться вокруг Иванькова. (Причем процессы эти начались загодя, ещё до освобождения Иванькова де-факто. Создается впечатление, что заинтересованные люди ничуть не сомневались в успехе сего предприятия.)

Эта «шевеление» не могло не ускользнуть от всевидящего ока Петровки, 38. Но пока милицейские аналитики ломали головы и строили прогнозы относительно того, что же случится раньше - очередной передел сфер влияния между славянскими группировками или война с чеченцами (в том, что и то и другое - неминуемо, никто в общем-то и не сомневался), Вячеслав Иваньков выкидывает совершенно неожиданный фортель - вскорости он покидает страну.