А пока вернемся в эпоху Петра. Чуть ли не самой большой проблемой на пути реформ и нормального функционирования государственного управления стало «ни с чем не сравнимое закоренелое и безграничное лихоимство и мздоимство». Размах взяточничества и коррупции был таков, что в 1714 году Петр I был вынужден издать специальный указ: «А кто дерзнет сие (лихоимство) учинить, тот весьма жестоко на теле наказан, всего имения лишен, шельмован, или и смертию казнен будет». (Я далек от того, чтобы сравнивать Петра Первого с Ельциным, однако в этом месте нельзя не вспомнить знаменитый указ Бориса Николаевича «О борьбе с коррупцией» — вызвавший в момент издания много шума, этот указ был успешно «забыт» уже спустя год с небольшим.)

Одним из многочисленных заимствованных на Западе нововведений стало учреждение полиции. И в допетровское время, и в первые десятилетия царствования Петра Алексеевича задачи по поддержанию правопорядка на Руси выполняли разные административные и общественные структуры, однако специального органа, занимающегося сугубо полицейскими делами, вплоть до 1718 года не было. Меж тем потребность в учреждении такового диктовалась не только заграничным опытом Петра, но и объективными причинами: должности губных старост и сыщиков были отменены указом 1702 года, а дела ликвидированного годом ранее Разбойного приказа разосланы «которые куда пристойно». Опять же институт губернаторства только создавался, а потому был не в состоянии заниматься охраной общественного порядка и борьбой с преступностью. А последняя неуклонно росла, хотя скорый на расправу царь и рекомендовал вешать воров и разбойников прямо на том месте, где они были пойманы.

Строительство столицы требовало постоянного надзора, но занятому общегосударственными делами губернатору Меншикову было явно не до того. Созданная в 1705 году Адмиралтейская верфь взяла на себя часть правоохранительных функций, но после того, как адмиралтейский советник Александр Кикин оказался причастным к делу царевича Алексея, Петр, которому всюду мерещились заговорщики, более не доверял Адмиралтейству. Теперь надежды на обновление он связывал с полицией, которая «есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобства».

Как и многие другие преобразования Петра, полицейская реформа проходила под влиянием импульса, без четкого плана и подготовки. С одной стороны, полиции были даны полномочия безгранично вмешиваться в жизнь граждан, а с другой — эти обязанности сводились к таким, казалось бы несвойственным этому институту вещам, как наблюдение за застройкой, предотвращение пожаров, контроль за соблюдением санитарных норм и прочая.

Особую головную боль доставлял розыск беглых рекрутов, крепостных и всех тех, кто покинул место жительства без разрешения властей. А резкому увеличению количества таковых способствовали введенные Петром подушная подать и рекрутские наборы. Простой люд никак не мог взять в толк, почему раньше налоги платились «со двора», а теперь с каждой мужской души. Ну а по рекрутам, уходящим на пожизненную службу, плакали, как по покойникам: по дороге в армию их сопровождала охрана с колодками, а по указу 1712 года рекрутам предписывалось накалывать на левой руке кресты и натирать их порохом, чтобы по тем знакам легче было ловить беглецов.

Строящийся Петербург растворял в себе массу пришлых людей. Для контроля над их передвижением ввели паспорта и покормежные письма, но полиция не успевала учитывать всех, и столица оказалась наводнена разного рода «мутными» личностями.