Поскольку в сейфах разных учреждений стали появляться деньги, активизировались и питерские «шнифера» – потрошители питерских шкафов и сейфов. Команда Григория Краузе – Петра Севастьянова только с июля по октябрь 1923 года вскрыла несгораемые шкафы в десяти государственных учреждениях, похитив в общей сложности 168 425 рублей (сбытчиком краденого у этой компании, кстати, был некто Юдель Левин – беда прямо с этими Левиными, ей-богу. – А. К.). В эту компанию входил знаменитый Георгий Александров, по кличке Жоржик. Когда в ноябре 1924 года всю шайку арестовала милиция, Александров начал «косить» под душевнобольного и сумел сбежать из психиатрической больницы. На свободе Жоржик продолжал с маниакальным упорством взламывать сейфы трестов и кооперативов. В мае 1925-го его с двумя помощниками все-таки удалось задержать. Параллельно с шайкой Краузе – Севастьянова Александрова теми же, в принципе, проблемами занималась команда Морозова (кличка Кобел) – Галле (у этого помимо «дополнительных» фамилий Дубровский, Бабичев, Галкин была еще достаточно оригинальная кличка – «Альфонс Доде»). Эта дружная семья шниферов базировалась вокруг пивной «Кострома» на Крюковом канале, хозяйкой которой была Наталия Бахвалова, «женщина безусловно приятная во всех отношениях», а вдобавок еще и надежная скупщица краденого. Кроме того, в эту же воровскую «вязку» входили известный гастролер из Москвы Ермаков (он же Изразцов, Притков и Тимофеев), Петров (по кличке «Кирбалка»), Тихонов по кличке (Васька-Козел), Грицко (Шурка-Матрос). Запасной штаб-квартирой этой милейшей компании заведовал старый вор и скупщик краденого Кургузов, откликавшийся на прозвище Кузьмич. Кстати говоря, квартира этого Кузьмича, находившаяся недалеко от «Костромы» на Крюковом канале, была в то время одним из самых крупных пунктов сбыта краденого в Питере. Однако развернуться по-настоящему и эта шайка не успела – ее ликвидировали весной 1925 года. Тем временем в Питере подрастала новая, «талантливая и перспективная» молодежь. На Васильевском острове попытался создать нечто вроде организации юных уголовников некий Алексей Кустов по кличке «Кукла». «Куклой» его прозвали за чрезвычайно миловидную внешность, он был таким хрупким и изящным, что его принимали за подростка не старше 12 лет, хотя Алешке было уже около 16. «Кукла» происходил из семьи с крепкими уголовными корнями – его отец был расстрелян за грабеж еще в 1919 году. Два его брата были опытными рецидивистами, сестренка тоже профессионально занималась воровством. Когда Кустов оказался на улице, он не растерялся, а принялся строить из детей-беспризорников настоящую законспирированную шайку со строжайшей дисциплиной и четким разделением труда: одни его подчиненные крали из домов, другие – из магазинов, третьи – шарили по карманам. Для поддержания дисциплины в организации, «Кукла» всегда держал при себе здоровенного туповатого амбала по кличке «Комендант», который, не задумываясь, избивал «нарушителя» по Алешкиному сигналу. Позже «Кукла» подрастет и станет достаточно известным и авторитетным взрослым вором. Похожая организация существовала и на Петроградской стороне, в трущобах беспризорников в районе Гатчинской улицы, и на Лиговке. Имена юных лидеров Петроградской затерялись, а литовской шпаной верховодили такие яркие представители «нового поколения», как Володька-Зубоскал, Сашка-Букса, Ванька-Кундра и Витька-Бобик. Что же касается действительно серьезных взрослых банд, то к середине 20-х годов их осталось в Ленинграде совсем немного – по крайней мере, по сравнению с первыми лихими послереволюционными годами. Причин этому несколько: и ужесточение политики карающих органов, приведшее к просто физическому уничтожению «цвета» питерского бандитизма, и эмиграция тех, кто успел скопить хоть какой-то капиталец, и общая переориентация преступного мира на менее насильственные преступления.