– И что же это за дельце? – поинтересовалась она, не отрывая взгляда от дороги.

– Я воровал драгоценности.

Вот теперь она посмотрела на него. Джек готов был встретить этот взгляд: на лице – усталое, даже разочарованное выражение, зато улыбка – само обаяние.

– Вы вламывались в чужие дома?

– В гостиничные номера. И я не вламывался – я открывал дверь ключом.

На миг воцарилось молчание. Монахиня сосредоточенно рулила, обгоняя на скорости 70 миль в час преградивший ей дорогу трейлер.

– Вы сказали: драгоценности. Вы что же, больше ничего не брали?

Другие девицы просто таращили на него глаза и ни о чем таком не спрашивали. Их так и трясло от возбуждения, они хотели знать, было ли ему страшно, что было бы, если б хозяева проснулись и увидели его. Джек не стал врать:

– Если б там лежали деньги, я бы не устоял перед соблазном. Взял бы, конечно. – Он не признался, что наличные всегда «лежали там».

– Вы грабили только богатых?

– Какой смысл грабить бедных? Это не окупается. Талоны на еду мне вроде ни к чему.

Не глядя на него, монахиня ответила:

– Побывали бы вы в Центральной Америке. Там грабят бедных. Грабят и убивают.

На этом разговор оборвался. Чуть позже Джек догадался спросить:

– Долго вы там жили?

– Без малого девять лет. Я иногда приезжала в Штаты, в Карвиль, на учебу. Карвиль – замечательное место для тех, чье призвание – помогать прокаженным. Сестры Святого Франциска именно этим и занимаются. Нам всем приходится раз в несколько лет приезжать в Карвиль подучиться, узнать, что нового появилось в этой области.

– Сестры Святого Франциска?

– В честь Франциска названо несколько орденов. Он и впрямь был святым. Немного сдвинутый, но это не страшно. Наш орден – сестры Святого Франциска Стигматов.

О таком ордене Джек в жизни не слыхал. Хотел было пошутить – дескать, ряса у вас в ордене подходящая, – но воздержался.

– Ваша миссия была в Никарагуа?

– Наш госпиталь «Саградо Фамилия» – «Святого семейства» – был поблизости от Хинотеги. Знаете, где это? На берегу озера, очень живописное место. Только госпиталя больше нет, все кончено.

– Вы медсестра?

– Не совсем. По сути дела, я занималась медицинской практикой без диплома. Под конец врачей у нас не осталось. Наших никарагуанских врачей «исчезли», одного за другим. И гибель нашего госпиталя оставалась лишь вопросом времени. Мы не поддерживали ни ту, ни другую сторону, но мы знали, кто из них хуже. «Их исчезли».

Ладно, насчет этого можно спросить и попозже.

– Стало быть, теперь вы вернулись домой?

– Пока не знаю, – задумчиво ответила она. Потом взглянула ему прямо в глаза: – А вы, Джек? Вы перестали воровать драгоценности?

Ему понравилось, как легко она произнесла его имя, будто давно с ним знакома.

– Ага. Нашел себе другую работенку. По части сельского хозяйства.

– Правда? Стали фермером?

– Скорее батраком. В государственном исправительно‑трудовом лагере. «Ангола», штат Луизиана.

Монахиня улыбнулась, на ее щеках проступили обворожительные ямочки.

– По шоссе до Батон‑Руж, потом по Шестьдесят первому шоссе почти до самой Миссисипи, сворачиваете к реке – и вы у главных ворот. Въезжаете в ворота и едете вдоль белой металлической ограды. Сквозь окна автобуса мы тогда толком ничего не разглядели – из‑за проволоки на стеклах, но с виду очень похоже на ранчо, если б только не вышки с часовыми.

– Значит, вы и вправду сидели в тюрьме?

– Без малого три года.