Водитель отнес чемоданы к билетной стойке, получил от Гэса чаевые и ушел. За стойкой сидел белый служащий болезненного вида, в очках с толстыми стеклами.

— Два билета до Хот-Спрингз, Арканзас.

— Вы едете с ней? За билетом ей придется пройти вот туда.

— Я путешествую с племянницей! Она живет в... Александрии, в Египте. Мы всегда путешествуем вместе, — сказал Гэс медленно и четко; ему очень хотелось ударом кулака сбить с носа служащего очки, будто сделанные из донышек бутылок.

— Тогда вам придется сидеть в вагоне для цветных.

— Ну и что? — Гэс улыбнулся.

— Но вы ж не цветной. — Служащий поджал губы. Он отшатнулся, когда Гэс положил свой огромный кулак на мраморную плиту стойки прямо ему под нос и прорычал:

— Сэр...

— Да, конечно, сэр, можно платить здесь, — сказал служащий слабым голосом; взял деньги, проштемпелевал и выдал билеты, потом отвернулся и сплюнул в угол.

— Эй, послушай! — крикнул Гэс, едва сдерживая гнев. — А ну-ка выйди сюда, если ты не...

— Перестань, мистер Красавец, — сказала Бесси тихо. — Ты же все равно не сможешь набить морду за нахальство каждому вшивому клерку. Если ты будешь этим заниматься, у тебя совсем не останется времени на меня. Пойдем, пойдем, ты сам захотел этого. Вот теперь и расплачивайся!

Она сама взяла билеты с прилавка и, взяв его под руку, потащила к поезду. Он остыл немного и был в состоянии что-то сказать лишь тогда, когда они пересекли огромный вестибюль вокзала.

— Успокойся, любимый мой. Для тебя это была прекрасная подготовка. Знаешь, когда у нас терпение лопается и мы начинаем отвечать кулаком, сразу все начинают кричать: черные взбунтовались, этих обезьян надо убивать как бешеных собак! И какая-нибудь подслеповатая дохлая козявка, ничтожный чиновник, застрелит кого-нибудь, а ему и говорят: “Правильно, эти черномазые впали в бешенство”, и дают ему медаль.

— Ладно, Бесси, извини, что я не сдержался.

Проводник вагона странно посмотрел на Гэса, но главное его внимание было сосредоточено на полновесных грудях Бесси, которые при каждом движении упруго колыхались под одеждой. Он долго и тщательно рассматривал ее билет, делая вид, что читает все, что там напечатано мелкими буквами, наклонялся в разные стороны, будто искал лучшего освещения. И при этом постоянно косил глаза на грудь Бесси. Наконец, Гэс не выдержал:

— Послушай, мистер, кончай свое чтение, а не то получишь по зубам.

Проводник вздрогнул, замер, а потом быстро сказал:

— Надеюсь, у вас будет приятное путешествие. Когда объявят вашу станцию, выходите, пожалуйста, побыстрее. Там мы стоим совсем недолго.

— Хорошо. Спасибо, — сказал Гэс.

— Извините, но знаете, вам следовало бы вести себя поприличнее.

Побелев от неожиданно охватившей его ярости, Гэс готов был наброситься на тщедушного проводника, но его остановил теплый насмешливый голос Бесси:

— Пойдем, пойдем, Гэс-Голландец. Ты что, не видишь, что он просто старый козел? Пойдем, мистер Красавец, пойдем в другой вагон. Там тебе не будут делать замечания!

Бесси хихикала, глядя, как он набычился и сверкает глазами.

Он пошел за ней к вагону, на котором стояла надпись: “ДЛЯ ЦВЕТНЫХ”. Четко и ясно. Ему показалось, что от ярости у него волосы на голове начинают развеваться как у жеребца. Бесси прошла по проходу в самый конец вагона, где сидели темнокожие люди, одетые по-разному: кто в строгих костюмах и двухцветных туфлях, но большинство в комбинезонах, потертых джинсах и растоптанных башмаках.