— Последнее, что нам известно о грузе Зинны, — то, что его увели копы.

— Неужели?

— Да. Все кивают в сторону его заклятого врага полковника Викорна.

— Шутите?

— Нисколько. Это подтверждает совершенно анекдотическая улика.

— Что за улика?

— На севере Сурина роют землю под котлован большого здания лечебного заведения.

— Боюсь, что не совсем схватываю.

— Оно будет называться Мемориальный госпиталь имени полковника Викорна.

— Теперь все ясно.

Я уставился на Чанью:

— Госпиталь?

Она извлекла из сумки большой калькулятор и стала демонстрировать, насколько быстро будет исправлена ее карма благодаря хирургическим операциям и спасению жизней людей. Все негативное улетучится уже через месяц после того, как госпиталь вступит в строй.

У меня отвалилась челюсть.

— Так это ты, а не Мани занимаешься осуществлением плана Б?

— Ты о ком?

— О лейтенанте Манхатсирикит.

Чанья непонимающе посмотрела на меня.

— Викорн дал тебе сто тысяч долларов, которые обещал тому, кто успешно проведет Зинну? — Вопрос не праздный: мы уже больше недели не пользовались контрацептивами.

— Я отдала их в качестве пожертвования на реабилитацию проституток. Надо чистить карму. Не хочу принимать грязных денег.

Что же получается: Чанья еще более правоверная буддистка, чем я? По крайней мере мне удалось разглядеть во всем этом забавную сторону, и я расхохотался.

— Над чем ты смеешься? Считаешь меня тупой, полуграмотной, суеверной шлюхой? — Она крепко стукнула меня по руке.

Я согнулся от хохота и не сумел ответить.

ГЛАВА 49

Мы укладываем яйца и другие подношения в багажник такси — Чанья и я. Польщенная оценкой в пять кабаньих голов (окончательная цена), она устала от процесса готовки, который, как ни крути, занял целую ночь. (Вы когда-нибудь пробовали решить логистическую задачу, как на двух конфорках сварить тысячу яиц? Ваше счастье, если в кастрюлю вмешается пара дюжин. Задумайтесь об этом.)

Усевшись на заднее сиденье с пятой головой, которая не влезла в багажник, мы попросили шофера отвезти нас в храм Ват-Сатон. Этот влиятельный храм расположен примерно в сорока километрах от Бангкока, и его посещают только тайцы. Он известен как фабрика магии без лишней крикливости, потому что способен помочь бесплодным забеременеть, дать силы немощным, излечить больных и открыть истинно верующим выигрышные числа лотерей. Не говоря уже о превосходной еде на расположенных вокруг него прилавках. Водитель включил на своей магнитоле оптимистическую тайскую поп-музыку.

Прибыв на место, мы сгрузили головы и яйца, венки из цветов лотоса, фрукты и овощи. Вокруг были такие же, как мы, желающие сделать подношения. На первый взгляд здесь уже находилось не меньше пятидесяти кабаньих голов, а количество яиц измерялось десятками тысяч. Наши дары внимательно изучали с помоста изваяния идущего, стоящего и сидящего Будды. Мы с Чаньей воскурили благовония, прижали в благоговейном поклоне пучки ко лбам и возблагодарили Будду за то, что еще живы и любим друг друга — ведь нужно пользоваться каждым мгновением своего существования. А затем открыли упаковки с листовым золотом. В этом деле требуется сноровка — у тех, кто не имеет опыта, тонкая пластина рассыпается в пальцах, попадает на лица, но мы с Чаньей каждый раз умудрялись доставлять металл до цели. Она особенно благоволила к толстому сидящему Будде. А я питал слабость к идущему с поднятой левой рукой (этим жестом он успокаивал людей: «Не бойтесь!»). Мы переходили от статуи к статуе, покрывали листовым золотом головы и конечности и старались ничего не пропустить.