- Нет...

Ответ прозвучал неуверенно и Флин надавил.

- Рекалов, с простреленной ступней далеко не уйдешь.

- Не имел, Флин. Но дня три назад какой-то хмырь меня после работы встретил, в ресторан пригласил, сказал, что тоже охраной заведует и будто бы опытом предложил обменяться.

- А сам заведует охраной банка "Сигма"?

- Назвал какую-то фирму... Но я его после кабака отследил. В "Сигму" он пошел.

- Жаль мне тебя терять, Рекалов. - опечаленно вздохнул Флин. - Хорошо ты нес службу. За сколько тебя купил Старый? Хотя можешь и не отвечать на этот вопрос.

- Отвечу, чего уж там. Он пообещал меня поставить начальником охраны его дома.

- Всего то? Не ври - Дом под Парижем.

- Это меняет дело. - согласился Флин. - Толковый соблазн, я тебя понимаю. Кто-нибудь из нашей охраны в делах твоих участвовал? Был знаком со Старым?

- Что я - дурак? Один дела вертел.

Флин поднялся с пенька:

- Ну, посиди минут десять, вертайся к машине и чтоб я тебя больше никогда не видел.

Он подхватил двустволку с земли, отвернулся от Рекалова и сделал по тропинке полтора десятка шагов, после чего резко метнулся за ствол дерева и выглянул из-за него.

Рекалов уже дергал из-за пазухи пистолет и Флин за смеялся.

- Дурак ты был, дураком и помрешь! Кидай ствол сюда!

Рекалов выругался и кинул пистолет к ногам Флина. Тот подхватил оружие, сошел с тропинки и углубился в чащу.

Прежним путем он вернулся к обеим машинам, задумчиво посмотрел на БМВ определил, что стоит к нему слишком близко - что неинтересно.. Отошел метров на тридцать, изготовил к стрельбе парабеллум и методично, пуля за пулей расстрелял машину - фары, ветровое стекло и правое колесо. От этих упражнений он получил давно забытое, мальчишеское удовольствие, даже захихикал от радости.

Оружие Рекалова он забросил в илистый пруд, когда минут через десять проезжал мимо. А когда вышел на трассу, то разом выбросил всё, что было связано с Контролером Рекаловым из головы. Он даже и не осуждал ни в чем своего бывшего начальника охраны. Он был уверен, что "купить" можно любого, вопрос заключался лишь в цене. А что касается предательства, так опять же непреложный и непоколебимый закон: "Предают только свои". А поскольку эти понятия были для Флина базисными, то он давно к ним привык и относился к очередной человеческой мерзости с полным равнодушием. А для того, чтобы привести своё душевное состояние в полную безмятежность и сбалансированность - принялся думать, как всегда, о Майе Харитоновой. Точнее сказать, прикидывал, как бы это побыстрее удалить от неё киношника Крамова? Побить его как следует? Выкупить Майю за любые деньги? Подсунуть киношнику какую-нибудь роскошную суппер - шлюху? Или попросту потолковать, как мужчина с мужчиной? Остановился на последнем варианте. Он немного знал киношную среду в частности и художников в целом. Для этих идиотов женщины, как правило, мало что значили. То есть они воспринимали их лишь как эпизод, страницу из книги своей жизни. А таких страниц у них могло быть достаточно много.

Перед тем, как пересечь МКАД, он пришел к грустному выводу, что все его агрессивные планы - чушь и к желаемому результату не приведут. Поскольку намерения его касательно Майи были более чем серьезные, романтические и даже рыцарские. А для этого требовалось, чтоб девушка не только смеялась ему в лицо и выполняла служебные поручения, а надо было что бы она.... Что надо, черт побери?!

Он попытался ответить для себя на вопрос: "Что такое любовь?" и разумного ответа на этот вековечный вопрос не нашел. Как и все человечество в своей истории, впрочем.

... Тарасова Валентин узнал сразу, едва он вытащил из дверцы черного "Мерседеса" свои длинные и нескладные ноги. Потом оказалось, что у него всё чрезмерно длинное, по отношению к короткому корпусу - лошадиное лицо, руки до коле и уши едва не до плеч.