— Имя?

— Анж, — чуть слышно произнес Бубилас. — Месье Анж.

— И как ты с ним расплатился? Только правду!

— Перевел деньги в Германию, в Объединенный банк Дрездена. На счет Благотворительного фонда Святой земли. Мой банк может подтвердить. Банк «Лионский кредит». Спросите господина Монако. Я не вру. Вот увидите.

— А этот месье Анж, он связан с «Хиджрой»? — Леклерк выпалил название организации, но по лицу Бубиласа стало ясно, что ему ничего о ней не известно: взгляд оставался безнадежно направленным вниз.

— Он… месье Анж…

Если бы Леклерк взял ордер на арест Бубиласа, он посадил бы того составить фоторобот, но к тому времени, когда он этот ордер получит, желание сотрудничать у Бубиласа пропадет. Ордер. Леклерк усмехнулся: как ему могла прийти такая странная мысль? Вот что значит наведаться в «Сюртэ». В Управлении криминальной полиции он провел всего лишь час и уже начал думать как полицейский. Правда заключалась в том, что завтра утром, в девять часов, Бубилас будет изо всех сил кричать у своей адвокатши о жестоком обращении, которому его подвергла французская спецслужба. А эта дамочка, в свою очередь, проест плешь старине Гадбуа, и тогда Гадбуа позвонит Леклерку. И единственный ордер, который увидит Леклерк, будет выписан уже на его собственный арест. И кому все это дерьмо нужно? Поднимаясь, он бросил последний презрительный взгляд на Бубиласа. Вот гнида!

— Ладно, ребята, подождите снаружи.

Шмид и Гийо вышли из комнаты. Леклерк подошел к двери. Боль, пульсирующая в голове, усиливалась.

— Это все? — спросил Бубилас, с хныканьем пытаясь натянуть брюки. — Вы закончили со мной?

— Что-то не так? Тебе мало?

Бубилас замотал головой, сжимаясь, словно в ожидании удара.

— Леклерк, я же знаю, это ты. Узнал по голосу. Нельзя так поступать с людьми. Мучить, заставлять отвечать на твои вопросы. Ты же понимаешь, это не пройдет ни в одном суде.

— Да и ладно. До суда дело не дойдет.

— Нет уж, дойдет, — сквозь слезы настаивал Бубилас. — Врываешься в дом порядочного человека, издеваешься над ним. До суда дойдет обязательно. Где твои друзья? Отправились наверх к Лизетте? Ну так догоняй их, чего уж. К обвинениям я добавлю еще и изнасилование.

— К обвинениям? — Что-то щелкнуло внутри Леклерка. Секунду он сохранял спокойствие, уже решив поставить точку, хоть Бубилас и был ему противен. Но в следующее мгновение у него вдруг возникло ощущение, что это его мучили и теперь его очередь требовать возмездия. Бросившись через комнату, он прижал дуло пистолета к шее ювелира. — Советую тебе не болтать о твоих сегодняшних ночных гостях. Куда бы ты ни сбежал, я все равно тебя найду. Сегодня ты немножко искупался в шампанском. Считай, тебя предупредили, чтобы вел порядочную жизнь. Если вынудишь меня вернуться, я сверну тебе шею. И знаешь, что самое ужасное? Я сделаю это, когда ты будешь спать. Ты даже не узнаешь о моем появлении. Понял?

Бубилас задрожал и кивнул.

— Ну вот и молодец, — сказал Леклерк. — В таком случае спокойной ночи.

25

Закрыв дверь в свою комнату, Жорж Габриэль сбросил кроссовки и упал на кровать.

— Нет! — закричал он, зарывшись лицом в подушку и стуча кулаком по постели.

Завтра он покидает Париж. Навсегда. После того, что приказал ему сделать отец, он никогда не сможет сюда вернуться. Мысль о побеге приводила в ужас. Он чувствовал себя маленьким мальчиком. Хотелось спрятаться и плакать. Хотелось кому-нибудь пожаловаться, что так не честно, но рядом не было никого, кто бы выслушал.