– Я просто дал ему пистолет с одним патроном. Он предпочел честь позорному увольнению и трибуналу.

Бакли неприятно хохотнул. Он сам писал в характеристике: «лейтенант-комендор Шаманов всякий раз предпринимал своевременные действия и проявил себя как офицер с исключительно ценным качеством – принимать безошибочные решения». Есть одна существенная разница. До сих пор он это делал в отношении вооруженного врага. Наводит на противнейшие мысли.

– Ты это кому другому расскажи. Честь у этого… так называемого офицера. Он на фронте-то ни разу не был. Дважды больным сказался. Этот сержант, заявивший при свидетелях, что у него был приказ и капитан требовал бить дальше… Да под штыком еще не то скажут, а уж адвокатов бы хватило. Кто его отец знаешь? Большая шишка в министерстве торговли. Какой трибунал!!!! За все расплатились бы двое-трое рядовых из караульной роты. Все!

Ну вот ты сам все и сказал, подумал Стен, слушая с внимательным лицом и почтительно кивая. Капитану все бы сошло с рук. А расплачиваться пришлось бы солдатам. В моем сне сотням. В реальности всего нескольким, но ведь Гриффин и в дальнейшем, чувствуя безнаказность, непременно бы продолжал издеваться над людьми. Не в армии, так на гражданке. Нет, ему самая дорога на суд Божий и пусть провалится в вечный Мрак. Надеюсь, за такого скота парочка грехов и мне спишется после смерти.

– Он хоть и сволочь, но патологический трус и наверняка стреляться бы не стал. Все это знают! – генерал уже практически кричал.

– Видимо все знали и про его садистские развлечения, – не удержавшись, пробормотал Стен.

В пьесах это называется «реплика в сторону». Специально для публики и вроде не требует ответа собеседника. Но то в литературе. В жизни генералы не любят когда их перебивают. Правда Бакли в очередной раз продемонстрировал высокое самообладание и не взорвался. Замолчал и тяжко вздохнув, швырнул через стол в руки лейтенанту документы.

– То есть суда не будет, – обнаружив, что отныне он абсолютно гражданский человек, подытожил Стен.

Без особого удивления зафиксировал в бумагах сержантскую пенсию. Поскольку тянуть армейскую лямку в дальнейшем он не собирался, скаредное королевское правительство заочно поотрывало звездочки на погонах. В бумагах он оставался офицером запаса на случай еще одной войны, зато платить из государственного бюджета слишком много не требуется.

Обычно у демобилизовавшихся слетали два звания. Сержантов данная практика касалась не всегда. Им все одно пенсии положены через пятнадцать лет доблестной службы, а кто раньше демобилизовался – шиш. Пусть гордятся полосками на погонах.

Неплохая экономия для бюджета по нынешним временам – десятки тысяч людей получат намного меньше. На офицерскую пенсию Стен и не рассчитывал, а на сержантский прощальный подарок от королевства можно максимально неделю прилично выпить. Если самогон. Зато инвалидам армии звания не резали и пенсию платили полностью. Хвала Солнцу ему такой льготы не требовалось.

– Решили грязь на общественное рассмотрение не выносить, – подытожил впечатление от бумаг.

– Можешь высказаться на прощанье, – брюзгливо предложил генерал. – Больше ничего для тебя сделать не могу.

– Почему бы и нет? Я всегда говорил правду в глаза начальству, за что и не пользовался любовью и в отчётах отражал факты, ничем их не приукрашивая. Или ты пытаешься угодить начальнику и непременно завалишь дело, подстраиваясь под его мнение, или прямо говоришь, как все на самом деле, не приукрашивая. Это часто не слишком приятно, зато полезно, если командир не дурак.

– Большое спасибо. Уж в этом смысле ты не стеснялся, даже не будучи офицером.