Итак, 25 января (6 февраля) 1807 года, находясь у Гоффа, Барклай-де-Толли получил приказ Беннигсена держаться, пока армия не займет позиции при Ландсберге.

Д. В. Давыдов рассказывает:

«В ночь на 25-е армия наша выступила к Ландсбергу, но не одною уже, а двумя колоннами, для избежания, подобно французской армии, затруднения в движении одною колонною в пути, заваленному снегами. Первая колонна потянулась большою дорогою; вторая, под начальством Сакена, на Спервартен и Петерсгаген; арьергард Барклая прикрывал отступление первой» [49. С. 209].

В тот же день стало известно о прибытии к французскому авангарду императора Наполеона.

Генерал М. И. Богданович по этому поводу пишет:

«Пленные, захваченные изюмцами, дали сведения о присутствии их императора при наступавших войсках. Современники уверяют, что появление Наполеона оказывало на противников его какое-то неизъяснимое действие и что у многих храбрых людей при встрече с ним как бы опускались руки. Но ничто не могло поколебать Барклая-де-Толли» [21. С. 200].

«Настоящее поколение не может иметь понятия о впечатлении, какое производило на противников Наполеона известие о появлении его на поле сражения! — объясняет далее Михайловский-Данилевский. — Но Барклая-де-Толли оно не поколебало. О хладнокровии его можно было сказать, что если бы вселенная сокрушалась и грозила подавить его своим падением, он взирал бы без содрогания на разрушение мира. “Во всяком другом случае, — доносил он, — я бы заблаговременно ретировался, дабы при таком неравенстве в силах не терять весь деташмент мой без пользы, но через офицеров, которых посылал я в главную квартиру, осведомился я, что большая часть армии еще не была собрана при Ландсберге, находилась в походе и никакой позиции взято не было. В рассуждении сего я почел долгом лучше со всем отрядом моим пожертвовать собою столь сильному неприятелю, нежели ретируясь привлечь неприятеля за собою и через то подвергнуть все армию опасности”» [94. С. 178–179].

Главные силы русской армии двигались чрезвычайно тяжело, так как обозы и артиллерия — все вязло в смешанной со снегом грязи разбитых дорог. Теперь уже для генерального сражения был выбран городок Прейсиш-Эйлау. Там Беннигсен рассчитывал соединиться с прусским корпусом генерала фон Лестока. Но туда еще надо было дойти. К тому же требовалось время для подготовки и занятия позиции. В связи с этим арьергарду князя Багратиона было приказано следовать за главными силами по возможности медленнее, чтобы выиграть драгоценное время.

Следует отметить, что сам князь Багратион с отрядами А. И. Маркова и К. Ф. Багговута отступал без значительного давления со стороны французов. Основные силы Наполеона — кавалерия Мюрата, корпуса Сульта и Ожеро и императорская гвардия — следовали по другой дороге, так что главная нагрузка пала на Барклая-де-Толли, который должен был «пожертвовать собой во имя стратегических интересов» [149. С. 122].

Генерал А. П. Ермолов в своих «Записках» рассказывает:

«Совсем не в том положении был отряд генерала Барклая-де-Толли. Против него соединились оба маршала с силами в пять раз превосходными. Ему оставалось отходить поспешнее, но он предпочел удерживать неприятеля; занимая позиции, принуждаем будучи оставлять оные, не всегда мог он то делать в порядке, и таким образом, потерявши множество людей и в положении весьма расстроенном, достиг он селения Гофф, лежащего в виду нашей армии. Тут он остановился, но выбрал для войск весьма порочную позицию. Селение Гофф простирается по долине, стесненной с обеих сторон крутыми возвышенностями. Он оставил его в тылу своем, и тогда как в продолжение дня неприятель беспокоил его многочисленною своею кавалерию, он усталую свою конницу расположил впереди селения, и ей не было другого отступления, как вдоль тесной улицы оного» [57.