«Надо выстричь волосы, тогда быстро, меньше минуты. А где офхолдер?»

— А знаешь, я по юности тоже в медики собирался. Да, да, точно тебе говорю. Самое смешное — на химии срезался. Всю жизнь химией заниматься пришлось, а на вступительных срезался.

«Снизу в центре корпуса, вроде желтоватой шляпки от поганки, там похоже на длинные провода, надо отвлечь охрану, я могу устроить маленький пожар»

Михаил скатал в комок очередной листочек. Сердце у Старшего стучало все быстрее. Он не чувствовал вкуса кофе, не замечал пронизывающего холода, идущего от каменного пола. Чисто механически набил рот печеньем и с трудом двигал челюстями, перемалывая вязкую миндальную массу. Предприятие казалось не слишком рискованным. В крайнем случае, их поймают... и что? И ничего. Никто его не застрелит, разве что усилят охрану. А вдруг Анку уже везут сюда? «А вдруг Анку уже везут сюда?»

— А я даже не представляю, как может вся эта медицина нравиться. Сиди, косточки да жилки перекладывай, латынь учить надо, трупы резать — ничего приятного.

«Уже должны были привезти. Что-то случилось. Если их операция сорвется, нас могут того...»

— Можно еще кипяточку? — попросил Валька. — Не, кофе не хочу, только кипятка. Я туда сухарик буду макать.

Он принял решение. Харченко был прав. Если имелся малейший шанс проникнуть на борт летающего бочонка, этим шансом следовало воспользоваться. Вероятно, изнутри можно связаться с кем-нибудь из Коллегии. Валька гадал, почему атланты до сих пор за них не вступились. Должно было произойти нечто действительно ужасное, чтобы Коллегия целую неделю не замечала исчезновения своего боевого корабля с черепахами и тремя пилотами! Если только...

Старший похолодел. Если только идея засылки их с Анкой в Саяны не замыкается на Маркуса! Маркус сейчас в Петербурге, сидит арестованный, и Лукас там же, и неизвестно, кого еще прихватили орлы Сергея Сергеевича. Если Маркус под действием наркотика им выдал расположение особняка в пригороде, то русская разведка могла взять в плен гораздо больше народу.

Все равно не стыкуется. Остается предположить, что у Коллегии все засекречено до такой степени, что даже Маркус не представлял точно, где находится пещера. Знали это красноярские ребята, но толку от них мало!

У Старшего противно запищало в правом ухе. Так всегда происходило, когда он начинал о чем-нибудь очень напряженно думать и не мог выпутаться. Он потянулся к фломастеру.

«Когда попробуем?»

— Ну, добре! Пей кипяток без заварки, странный ты человек. Тут, кстати, и консервы имеются, можно разогреть! — Как ни в чем не бывало Харченко выложил на стол тушенку, сардины и сухую вермишель. — Ты не стесняйся, в таком холоде голодать нельзя, живо застудишься. А еды навалом, не стесняйся!

«Дам тебе бритву и жидкое мыло, в палатке незаметно побрейся, не то отнимут лезвие»

Сам Михаил выглядел на «пять с плюсом» и здорово походил на актера Евдокимова в молодости. Старший с восхищением наблюдал, как под тонким шерстяным свитером перекатываются мышцы атлета, а об тонкую когда-то, сморщенную старческую шею можно было теперь сломать пару весел. Вальке даже подумалось, что атланты случайно передержали профессора в реанимационной пазухе, и вылез он оттуда почти тридцатилетним.

«Пойдешь к себе, как увидишь дым и крик — дуй под проволоку. Внизу найдешь, а сейчас болтаем»

Они еще поболтали немного. Харченко до того увлекательно рассказывал о назначении каждого прибора, что Валька заслушался и чуть не позабыл о составленном плане.

— Представь себе, рушится все, чему меня учили, — Михаил ходил взад-вперед по палатке, прихлебывал кофе и махал рукой, словно читал лекцию перед аудиторией.