Младшая с минуту обдумывала услышанное.

— Конечно же, вам надо бежать сюда, — серьезно подытожила она. — Только вы один все равно не справитесь. Тетя Берта сказала, что изнутри открыть Запечатанные двери не проще, чем снаружи.

— Я знаю, знаю, дочка, — грустно покивал дядя Саня. — Но главное — даже не это, верь-не-верь. Допустим, помогут нам на той стороне моста, откроют двери в Сибири, а мои родственнички не пожелают сюда переселяться. Что тогда? Вот честно тебе скажу — не во всех я уверен. Молодежь, если разведают про двадцать миллионов баксов, что Мария привезла, они... как сказать... упрутся рогом. Конечно, им переезд в Бразилию больше понравится, чем под землю лезть.

Про деньги Младшая совсем забыла. Действительно, Мария ведь привезла от Коллегии сумасшедшую сумму, чтобы завоевать расположение британских фэйри. Коллегия Атласа готова была оплатить переселение алтайских деревень в Бразилию, лишь бы старейшины фэйри помогли спрятать в Изнанке уцелевших черепах.

— Но вы ведь сами объясняли, что мы не под землей!

— Что поделать, — тяжело вздохнул дядя Саня. — Все это понимают, и дети поймут, но как бы не стало поздно. И в России были чужими, и в Бразилии чужими останемся.

— А я бы здесь осталась, — честно призналась Младшая. — Вот только меня не возьмут. Если бы можно было забрать Валю и маму, и других родичей.

— Вот-вот, — рассмеялся Саня. — Всех сюда забрать, чтобы фэйри, как сказать, потом не знали, куда снова от обычных бежать! Ах, извини, дочка, я тебя не хотел обидеть.

Анка хотела спросить о Бернаре и о загадочном Священном холме, который его обязал искать дядя Эвальд, но тут со двора им помахала тетушка Берта, и пришлось спускаться. Оказалось, что вернулись разведчики, младшие егеря, и сообщили, что кролики в корзинах ведут себя спокойно, овцы на холмах тоже не бесятся, а стало быть, воронок быстрого времени поблизости нет.

Егерь затрубил в рог, ему ответили с головной повозки каравана. Анку схватили под мышки и подсадили на верхнюю ступеньку кареты. В первые секунды она скривилась от резкого запаха сырых шкур, ячменного пива и еще чего-то, неприятно звериного. В этот момент она оценила мудрость дядюшки Эвальда, закупорившего их всех в зеленые дождевики. Во дворе, заполненном народом, повисла гробовая тишина, когда на Марии распахнулся плащ, и всем предстали ее ноги в кожаных брюках. Наездница хмуро огляделась, взбираясь по лесенке, и под общим молчаливым нажимом вынуждена была застегнуться.

Как только огромные колеса загрохотали по булыжнику, Младшей стало не до запахов, а после она их вообще перестала замечать. Вероятно, пахло от самого ученейшего магистра, он занимал главную, самую благоустроенную каюту на первом этаже, вплотную к печке. Остальные фоморы не поехали, обнялись с товарищем на дорожку, и второй свободный «люкс» магистр уступил дядюшке Эвальду. Анка немного побаивалась, что в пути ей придется сидеть бок о бок с неотесанным великаном, однако фомор почти сразу заперся в каюте со стариками. Дяде Эвальду утром стало полегче, тетя Берта буквально расцвела от этого известия, она поила кровника отварами, держала его за руку, не отходила буквально ни на минуту. Младшая слушала громогласное уханье Уг нэн Наата, ответные смешки тети Берты и невнятное бормотание дяди Эвальда, устроившись наверху, возле окошка. Колеса гремели, возница в зарешеченной будочке, снаружи усаженной шипами, протяжным свистом и гиканьем подгонял лошадей, сбоку у самого окна скакал егерь с длинной пикой, в соседней каюте Саня и Бернар оживленно болтали с маленьким посланцем короля пикси.