Сердце Сони на мгновение остановилось. Воображение живо нарисовало картинку. Левая рука Софьи клонится к сцене от тяжести несметного количества цветов. Правая продолжает принимать букеты от нескончаемой вереницы поклонников. И все это под оглушительный грохот аплодисментов.

— …Если не одумается, то сопьется, — заключила Люда.

— Кто сопьется?

— Как «кто»? Светлинский, конечно!

— Какой Светлинский?

— Да ты вообще слушаешь меня или нет?!

— Извини, я на секунду призадумалась.

— Светлинский Владимир. Актер, который увольняется, место которого ты можешь занять.

«Уж от кого-кого, а от Люды я помощи никак не ожидала, — думала Соня. — Никак чудеса просветления?»

— А этот Светлинский, он что, из-за запоя увольняется?

— Да нет, что ты! Горе у него. Да черт бы с ним! Ты лучше подъезжай, я тебе лично обо всем расскажу.

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Ясно. Ну тогда — до встречи!

— Пока.

Соня повесила трубку и хлопнула в ладоши от радости. Неужто все-таки сбывается ее давнишняя мечта вернуться в театр? Неужели снова ей предстоит появиться на сцене в одеянии какой-нибудь прекрасной матроны времен гладиаторов или же в образе… скажем, восточной царицы… Да кем угодно! Все! Больше раздумывать Софья Невзорова не стала. Она спешила в свою комнату. Одеваться и прямиком — в театр!

В фойе Соня увидела какое-то противоестественное столпотворение. Люди суетились, сновали, о чем-то переговаривались. Девушка озиралась по сторонам, надеясь разглядеть в толпе Люду, и ничего не могла понять. Но тут, наконец-то, появилась Люда.

Если бы Соня не знала совершенно точно, что Жульская — актриса, она наверняка приняла бы ее за представительницу другой, самой древней профессии и решила бы, что место работы ее на улице Большая Казачья. Однако, к счастью, Люда была всего лишь актрисой. Впрочем, это тоже достаточно древняя профессия.

Описать Жульскую очень легко: крашеная блондинка. Косметика на лице напоминает грим клоуна. Бюст — как у Верки Сердючки. Ниже — шестьдесят на девяносто. Одним словом, все путем.

— Сонечка! Сонечка! — завизжала Люда и бросилась обнимать бывшую коллегу. — Слава богу, ты пришла!

— Почему это вдруг «слава богу»?

— Театр пропадает без тебя! Ты даже не подозреваешь, какую роль тебе собираются предложить!

— Какую же?

— Роль в шекспировской трагедии «Ромео и Джульетта»!!!

«Наверное, роль какой-нибудь служанки третьего порядка, — с грустью подумала Софья. — Откажусь». Но Люда опровергла ее догадки.

— Самую главную роль! — сообщила она. — Главнее быть просто не может! Ты понимаешь, о чем я? — последние слова были произнесены таинственно-вкрадчивым тоном. При этом Люда заглянула Соне в глаза с видом сатаны-обольстителя.

— А директор театра знает обо мне?

— Конечно, о тебе все знают, и все тебя ждут не дождутся!

Соня оглянулась на мельтешащих вокруг людей. «Уж не меня ли они ждут?» — иронично усмехнулась она.

— А что это тут за вавилонское столпотворение? — спросила она вслух.

— Как, а ты не помнишь? Сегодня же день зарплаты!

— Ах, ну да, — удивляясь разочарованию в собственном голосе, протянула Соня. — Совсем запамятовала.

Но Люда уже тянула ее за руку.