– После этого ты работала в адвокатской конторе в Бостоне, в бутике на Майами, секретарем в Нью-Йорке, а в настоящее время ты – сотрудник издательства "Блэк энд Морнингтон". Кстати, Эли, что оно выпускает? Журнал для женщин?

Я невольно рассмеялась.

– Миссис Хейлсворт, я работаю редактором, – ответила я. – Знакомлюсь с рукописями, которые к нам поступают. Если мне кажется, что произведение стоящее, то я составляю на него рецензию и передаю его более опытному сотруднику. А он уже решает, публиковать рукопись или нет. Если принято решение ее опубликовать, то я занимаюсь ею до того, как она выйдет в свет. Но как же вам удалось так много обо мне узнать? В нашем телефонном разговоре я вам о себе почти ничего не рассказала.

– Эли, Джоан хочет, чтобы ты была рядом с ней, – нахмурившись, произнесла миссис Хейлсворт. – Она всегда тебя любила. Я обратилась к своим адвокатам, и они разыскали тебя. На поиски у них ушло три месяца. И вот ты у нас...

Я удивленно посмотрела на нее:

– Но, миссис Хейлсворт, это стоило вам больших денег. Простите, что не давала вам знать о себе. Когда работала медсестрой, то была сильно загружена в больнице, и времени свободного почти не оставалось. А потом я практически постоянно искала новую работу, которая бы мне правилась.

Миссис Хейлсворт поставила рюмку на столик.

– Эли, я очень рада, что ты смогла выбрать время и приехать к нам. Моя дочь – очень одинокая девочка.

Я улыбнулась. Может быть, Джоан и очень одинокая, но, увы, уже не девочка. Ей должно было быть лет двадцать.

– Я тоже очень рада, – ответила я.

– Там, у ворот, тебе было страшно?

– Немного. И когда мы проезжали по Шее Орла – тоже. Джоан часто рассказывала мне про это место. Но я все равно испугалась. Возможно, потому, что было очень темно.

– Мы конечно же к нему привыкли, – кивнув, заметила миссис Хейлсворт. – На этом участке дорога гораздо шире, чем кажется. Когда увидишь его днем, то убедишься, что ездить по нему абсолютно безопасно. А сейчас, перед тем, как мы ляжем спать, мне хотелось бы посмотреть, как там Джоан. Хочешь, пойдем вместе?

Я поднялась с софы и только тогда поняла, как сильно устала. Дорога и тревожное ожидание у ворот усадьбы Хейлсвортов окончательно вымотали меня.

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Шум наших шагов заглушал постеленный здесь толстый ковер. Вправо и влево от лестницы уходили просторные коридоры.

– Это моя комната, – с улыбкой произнесла миссис Хейлсворт, когда мы подошли к первой двери. – Следующая – Джоан. Будить бедняжку не будем, пусть спит. Никак не могу понять, как такое могло произойти. У нас в доме надежная система сигнализации. Я предложила Джоан перебраться ко мне, но она наотрез отказалась. И понятно почему. В этой комнате она живет с самого дня рождения. Тише!

Открыв дверь, женщина на цыпочках вошла в комнату дочери. Я последовала за ней.

На столике рядом с огромной старинной кроватью горел ночник. На кровати, разметав по подушке свои светлые волосы, спала Джоан Хейлсворт. Сон ее был глубоким. Лицо подруги показалось мне совсем юным.

– Джоан нисколько не изменилась, – в удивлении прошептала я.

– Да, не изменилась, – согласилась со мной миссис Хейлсворт. – Она крепко спит, так что не будем ей мешать.

Женщина подошла к окну и проверила на ставнях запоры. Я посмотрела на спящую Джоан. Она выглядела изрядно похудевшей, но ее лицо и слегка скривленные, словно от обиды, губы оставались прежними. Такими они были у той девочки, с которой мы вместе учились, сначала в подготовительной школе, а затем несколько месяцев в колледже Редклиффа.