|
Выходит, если бы он направил машину на добермана, они бы сейчас вышибли ворота и вырвались на свободу! - Шпашибо, - прошамкала она. Поморщилась, прикушенный язык щемит, нет сил, добавила через силу: - Я уш думала, ты не шеловек... Полковник быстро взглянул на женщину: - Уже очнулась? Что-то чересчур быстро. Знала бы ты, милашка, что тебя ждет, предпочла бы не приходить в сознание вовсе... Эй, Гарриман!.. Твоя солдатня соскучилась по женскому мясу? Возьми эту. Один из десантников подбежал, сорвал респиратор, открыв толстогубое потное лицо, настолько черное, что сапожный крем рядом с ним показался бы белейшим снегом. Широкий, как у жабы, рот расплылся в скотской ухмылке. - Слушаюсь!.. Будет исполнено!.. Осмелюсь спросить, что с этим мясом... потом? Полковник рыкнул: - Что и всегда. Когда натешитесь, убей. Мясом можешь накормить собак. Олег бешено рванулся к полковнику. На плечах и спине висело чуть ли не десяток спецназовцев, но он проволок их всех, полковник отступал, затем сзади в шею кольнуло. Почти сразу мышцы ослабели, а сознание снова заволокло туманом. Он глубоко вздохнул, попытался повернуться к Юлии, но тело не слушалось, а ноги подломились. Юлию ухватили за плечи и быстро потащили к дальней двери. Ноги ее волочились, а голова болталась из стороны в сторону. Майор отнял респиратор от лица, быстро достал из сумки шприц, надел иглу и тут же ввел этому рыжеволосому пленнику жидкость еще и в вену. В последнюю неделю их снабдили шприцами, уже заправленными какой-то гадостью. Клялись, что развязывает язык любому... Тут же, возле перевернутого грузовика, его долго и зверски избивали. Когда он упал, с наслаждением били ногами. Били свирепо, били сладострастно, вымещая подленький страх, что впервые встретили человека намного круче их самих. До этого времени привыкли добивать уцелевших после зверских бомбардировок, уже раненных и контуженных, красиво и мужественно шагать среди горящих руин, среди глубоких ям от авиационных бомб, изредка постреливая по сторонам, чтобы не терять навык стрельбы по живым мишеням, но впервые нашелся гад, который стрелял в них самих, который убивал, который сжег в огне и раздавил тяжелым грузовиком немало ветеранов, которые красиво и умело сотнями убивали манекенов в учебных боях. Пленник захлебывался кровью. Слышно было, как трещат ребра. Когда бил Гарриман, здоровенный негр, а его ноги толще бревен, кровь изо рта схваченного выплескивалась с такой силой, как будто ею выстреливали. Он хрипел, кровоподтеки закрыли глаза, разбитые в лепешки губы распухли, глубокие ссадины на лице сильно кровоточили. Боль резко перекашивала тело, он пытался подогнуть колени, закрывал локтями бока, но его били и в спину, били в голову. Олег чувствовал, что в голове начинает мутиться, он дважды терял сознание, а когда зрение чуть прочистилось, перед ним появились начищенные сапоги. Не ботинки, что носят десантники, а офицерские сапоги. Сквозь грохот крови в ушах донесся холодный голос: - Завязать ему глаза! - Есть, - ответил молодцеватый голос. Другой голос, явно человека постарше, сказал с иронией: - Если ему еще не выбили... то все равно ничего не увидит. - Урмилас, - сказал первый голос, - у тебя на все свое мнение. Повязка на глазах нужна по другой причине. Олег чувствовал, как его грубо перевернули, сильные руки нещадно перетянули повязкой глаза, заодно и перекрыв кровоточащую рану над ухом. |
