– Прибыли… – Митридат кивнул в сторону гавани. – Теперь спешить ни к чему. Успеется… – И он, покривив губы в злой усмешке, нырнул в хойникиду…

Легат Рима Марк Эмилий Скавр, рыхлый сорокалетний патриций невысокого роста с толстым бычьим загривком, не без интереса рассматривал приближающуюся Синопу. Он беседовал со своим старым приятелем Авлом Порцием Тубероном, которого взяли на борт посольского либурна в Гераклее. Они расположились на корме под легким палаточным тентом.

Авл Порций, худой, жилистый, с загорелым до черноты лицом, был в Синопе своим человеком. В Понте его знали как купца – не очень богатого и удачливого, но неизменно приветливого, добродушного и гостеприимного. И вряд ли кто мог догадаться, что любезнейший Авл Порций Туберон был доверенным лицом римского Сената на варварском Востоке и что ему покровительствовал нынешний консул Квинт Фабий Максим.

– … Ах, милейший мой друг! – Скавр, со снисходительностью столичного прожигателя жизни, похлопал по плечу Авла Порция, с непроницаемым лицом слушавшего его непринужденную болтовню. – По-моему, на тебя вредно подействовал здешний климат. Расслабляюще. И нравы. Высокая политика, наряженная в белоснежную тогу, для непосвященных и чересчур простодушных имеет грязную изнанку. Впрочем, мне ли тебе об этом говорить… Но кто посмеет осудить великий и могущественный Рим и пусть даже намеком бросить тень на его деяния, несомненно несущие блага избранным? Какое нам дело до варваров и почему мы должны считаться с их мнением, пожеланиями и, наконец, просьбами? Разделяй и властвуй – вот фундамент, на котором зиждется могущество Рима. Это незыблемый закон, непреложная истина, не нуждающаяся в каком-либо ином толковании, кроме того, которое изначально заложено в этих постулатах еще нашими предками.

– Да, но излишняя прямолинейность на Востоке считается признаком дурного тона и может принести результат, обратный ожидаемому. Я уверен, что терпением и мягкой настойчивостью можно добиться гораздо большего. Тем более, что царь Митридат – сильная личность и в дипломатических тонкостях весьма искушен. Подтверждением тому служит возросшее влияние Понта на варварские государства Востока. У Митридата многочисленное, хорошо вооруженное войско. Он за короткий срок создал такой флот, которому пока нет равных в Понте Евксинском. Царь умиротворил Галатию, это незатухающее кострище свар, заговоров и восстаний, присоединил к своим владеним Фригию…

– Вот! – вскричал Скавр. – Вот подтверждение тому, что я говорил! Восточная нега для тебя губительна, мой друг. Расслабляет тело, лишает жесткости, свойственной истинным квиритам, наконец – прости за откровенность – притупляет ум. Сильная личность. Тем лучше! Сила уважает лишь силу. И никакие ухищрения, дипломатические выверты, а тем более терпение и мягкость, не помогут мне выполнить поручение Сената. Только сила и натиск!

– Извини за любопытство – в чем смысл поручения?

– Уж от тебя скрывать ничего не буду: нам нужна Фригия.

– Фригия? – Авл Порций скептически ухмыльнулся. – На каких условиях? Что мы можем предложить взамен?

– А почему мы должны что-то предлагать? – Скавр надменно вскинул голову. – Мы просто обязаны заполучить новую провинцию в интересах Рима. И именно Фригию. На которую Понт не имеет никаких прав.

– У Митридата там сильные воинские гарнизоны. И я очень сомневаюсь, что царь Понта будет настолько любезен…

– А у него не останется иного выхода, – перебил Туберона легат. – Если Митридат заупрямится, – он засмеялся неприятным жирным смешком, – наши люди поднимут восстание в Пафлагонии. Караваны с оружием и золотом для мятежников уже в пути.