|
.. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Потом Дегтярев произнес: - Ладненько. Поскольку мы с тобой старые приятели, формально я не имею права вести следствие. Дело принял Крахмальников. Но, как ты сама понимаешь, я буду помогать ему изо всех сил. Времени у нас месяц. За этот срок я должен разобраться во всем. Странная, однако, штука приключилась с тобой. - Веришь мне? - Слишком хорошо тебя знаю, поэтому верю. Но больше никто не поверит. Единственный способ избавить тебя от СИЗО и суда - найти настоящего преступника. Но, честно говоря, я пока совершенно не понимаю, кто это сделал, а главное - зачем? Считай, что ты дала подписку о невыезде. Сиди дома, не носись по городу. Кстати, если решишь смыться в Париж от греха подальше, у меня будут очень серьезные неприятности. Поняла? Я кивнула. - Только детям не рассказывай. - Пока не буду, - пообещал Дегтярев и ушел. Не успела я закрыть за ним дверь и перевести дух, как из гостиной донесся грохот, звон и Ольгин крик. Я ринулась на шум. Посередине комнаты сидела Зайка, сжимая рукой ногу. - Что случилось? - испугалась я, разглядывая опрокинутую банку с краской. - Упала, - процедила сквозь зубы Ольга. - Ой как больно, кажется, ногу сломала! Я кинулась к телефону вызывать "Скорую помощь". Машина почему-то пришла сразу. Защитного цвета "рафик" замер у ворот. Из пахнущего бензином салона выбрался молодой щупленький доктор с железным ящиком в руках. - Где больной? - осведомился он суровым голосом, всем своим видом показывая, что шутить не намерен. Я повела эскулапа в дом. Ольга продолжала сидеть на застеленном картоном полу. Доктор кинул взгляд на ногу и вынес вердикт: - На перелом не слишком похоже, но рентген сделать надо, возможна микротрещина. Только травмопункт обслуживает исключительно с московской пропиской. - Ложкино относится к столице, - успокоила я паренька, - мы живем тут постоянно, и полис на руках. - Совершенно не сомневаюсь, что вы москвичка, - отрезал доктор, - а вот малярша откуда: Молдавия, Украина? - Это моя невестка, - быстренько прояснила я ситуацию. У врача на лице промелькнуло что-то напоминающее жалость, но он удержался и ничего не сказал о жадных, богатых свекровях, заставляющих безропотных невесток делать ремонт собственными руками. Кое-как мы влезли в "рафик". Внутри парадоксальным образом было одновременно холодно и душно. Зайка затряслась. Я подумала, что она замерзла, и накинула ей поверх шубки застиранное байковое одеяльце, валявшееся на носилках. Но Ольга скинула его и, корчась от смеха, ткнула пальцем в большой лист, прикрепленный на дверце микроавтобуса. "Список оборудования "Скорой помощи": одна подушка, одно одеяло, носилки, два запасных колеса, огнетушитель". - Зачем это тут? - удивилась я, разглядывая грязные внутренности автобусика без каких-либо признаков медицинской аппаратуры. - Наверное, чтобы больные не уперли, - веселилась Зайка. - Интересно, а как они оказывают помощь при инфаркте или инсульте? - Небось кладут на носилки, а сверху наваливают подушку, чтобы несчастный поскорее отключился, - ляпнула я. Машина тем временем, резво проскакав по всем ухабам, затормозила у какого-то дома. - Дальше не проедем, - сообщил доктор, - вылазьте, пешкодралом придется. - Почему? - в один голос изумились мы. - Там мостик через овраг сломался, еще летом. Мы медленно проковыляли по замерзшему тротуару, потом свернули налево и очутились перед забором. |
