– Вы спите наверху?

Фольк посмотрел на него с подозрением и не ответил. На лице Марковича появилась насмешливая гримаса.

– Вопрос совершенно невинный, – добавил он. – Мне любопытен ваш образ жизни… Я бы даже допустил бестактность, – добавил Маркович, – и спросил, всегда ли вы спите один.

«Перед вами бухта, когда-то она служила укрытием для берберских корсаров»… Голос женщины и музыка, усиленные громкоговорителем, доносились из бухты, заглушая шум мотора туристического катера, который ежедневно проплывал мимо. Фольк повернулся к окну, в которое проникали звуки, – «Сейчас в башне живет известный художник.» – и неподвижно постоял, пока катер не отплыл и музыка не стихла.

– Поздравляю, – воскликнул Маркович, – вы местная знаменитость.

Подойдя к лестнице, он рассматривал названия разложенных на ступеньках книг. Поднял исчерканные почти на каждой странице «Мысли» Паскаля, затем положил книгу на место. «Илиада», «Паоло Уччелло» Стефано Бореи, «Жизнь художников» Васари, «Научный словарь» Санчееа Рона.

– Вы образованный человек, сеньор Фольк… Много читаете.

Фольк кивнул на стену.

– Читаю только то, что имеет отношение к работе, – пояснил он. Маркович молча смотрел на него. Неожиданно его лицо просияло.

– Теперь понимаю, – сказал он. – Вы хотите сказать, что вас интересует только то, что может пригодиться для этой огромной картины. То, что наводит на правильные мысли.

– Что-то вроде.

– Со мной происходило то же самое. Я говорил вам, что никогда не интересовался книгами. А из-за вас несколько раз принимался читать запоем. Читал самые разные книги, честное слово… Но только то, что так или иначе связано с вами. Или мне казалось, они помогут мне вас понять. Большинство книг оказались слишком сложными. Некоторые я так и не смог дочитать до конца, как ни старался… Но кое-какие все-таки одолел. Так или иначе, я многому научился.

Не переставая говорить, он бегло окинул взглядом окна, дверь, верхний этаж Фольк почувствовал беспокойство. Маркович вел себя как фотограф, который ищет, как бы проникнуть на опасную территорию, а затем незаметно ее покинуть. Или убийца, разрабатывающий план преступления.

– Неужели у вас нет женщины? Фольк не отвечал.

– Вы только что слышали ее голос, – в конце концов проговорил он. – Там, внизу. – Маркович удивился. Решив, что, скорее всего, ему морочат голову, он улыбнулся и покачал головой. – Я серьезно, – продолжал Фольк. – Или почти серьезно.

Маркович снова посмотрел на него. Его улыбка стала шире.

– Надо же, – проговорил он. – Ну и как она выглядит?

– Понятия не имею… Я знаю только ее голос Каждый день в один и тот же час.

– А в поселке вы ее не встречали?

– Ни разу.

– И вам неинтересно на нее посмотреть?

– Пожалуй, интересно.

Повисла пауза. Маркович больше не улыбался. Его умные глаза смотрели на Фолька с подозрением.

– Почему вы мне это рассказываете?

– Вы же сами спросили.

Маркович поправил очки указательным пальцем и некоторое время молчал, разглядывая Фолька. Затем опустился на ступеньку лестнйцы, возле стопки книг, и, не отводя глаз от Фолька, показал на стену.

– Как вам пришло в голову взяться за эту фреску?

– Давняя история, – поразмыслив, начал Фольк Как-то раз ему довелось побывать в старой полуразрушенной мельнице недалеко от Валенсии, на чьих стенах безвестный автор XVII века, скорее всего проходивший через эти места солдат, нарисовал гризайлем сцены осады крепости Сальсес, Франция.