Чуть позже его разбудил шорох рвущейся материи. Огромный санитар тупыми ножницами резал на Джоне рубашку. На периферии его зрения двигались лица, в том числе знакомые, хотя ни к одному не получалось прикрепить имя. Снимали с пациента обувь, что-то в него втыкали, мерили, надевали манжет аппарата, кричали, передавали друг другу результаты измерений. Никогда еще он не видел приемную травмы в таком ракурсе, снизу вверх, и в голове зазвучали мнемонические аббревиатуры:

ДиДиПиПи! Дыхательные путиДыханиеПульсПодвижность…

— Стойте, черт побери! Прекратите! — Он сел, отпихивая руки, норовившие уже срезать с него и штаны. — Прекратите, я в полном порядке.

— Очнулся.

— Да, я очнулся. Очнулся. Я в порядке.

— Ты ударился головой.

— Я… Не трогай брюки, кому говорю!

Он знал, что сейчас с ним сотворят, и хотел любой ценой вырваться из травмы. Чертова «скорая» приволокла его обратно в Агги. День сурка. Сейчас убедятся, что он стабилен, вызовут дежурную бригаду из хирургии (Бендеркинг Девон Инт-2), разденут догола для повторного осмотра, и все, с кем завтра ему предстоит работать (он все еще думал, будто выйдет с утра на дежурство), увидят его без штанов. Обычный сюжет страшного сна, однако с ним это происходит наяву.

Изрядно поспорив, он добился того, что штаны ему разрешили снять самому. К тому времени он уже стоял, вполне устойчиво, он пришел в себя, мог ходить, ориентировался в пространстве. Он твердил: «Я в порядке», но не увернулся от унизительной процедуры по полной программе: уши, нос, рот, прямая кишка. Решили отправить его на томографию.

Я в порядке.

Ты ударился головой.

Не поспоришь: они правы. Нужно проверить, нет ли гематомы. Но в глубине души Джона подозревал, что коллеги затянули обследование и озорства ради. Убедившись, что он более-менее жив, они уже пошучивали. Вызови доктора Ягодицы.

Джону перевезли в рентген на каталке. Он прикрыл глаза, пошел мурашками, когда его положили на стол. В радиологии всегда вымораживали до арктического климата, а рубашку ему подобрали тонюсенькую. Себе на заметку: ни в коем случае не отмахиваться от пациентов, которые просят дополнительное одеяло.

— Привет, парень! — приветствовал его лаборант. — Говорят, у тебя симпотная попка, без поросли?

Полтора часа спустя его выписали. Он вернулся в приемную травмы, посмотреть, что сталось с рубашкой (исчезла без следа, само собой). Сдался и решил пойти домой. Но тут к нему подошла женщина с пухлым младенческим лицом, в полосатом брючном костюме.

— Привет, герой, — приветствовала она его. — Ну и ночка.

Протянула ему визитку. Мередит Скотт Ваккаро, помощница окружного прокурора. На печати округа орел парит над фигурами индейца и первопоселенца.

— Зови меня Скотти.

Он молча таращился на нее.

— Если хватит силенок, может, нам прямо сейчас и побеседовать? — предложила она. — Где-нибудь здесь устроимся? Добудем тебе чашку кофе? У вас же тут есть столовая, верно? Разберемся по-быстрому, и на боковую.

Джона еще раз глянул на карточку. Закон желает поговорить с ним. Почему так срочно отрядили помощницу прокурора? Разве он что-то сделал не так? Джона попытался припомнить, но перед глазами мелькали пустые кадры, засвеченные, смутные. Что именно он сделал, не помнил, был уверен, что поступил правильно. Та женщина… девушка, точнее, — она была такая хрупкая. Он спросил Скотти, что с девушкой.

— Ранена.